Raphia, 217 BCE: The battlefield

Full Text

Сражение при Рафии (современный г. Рафах на Синайском полуострове) 22 июня 217 г. (здесь и далее все даты – до н.э.), завершило 4-ю Сирийскую войну между птолемеевским Египтом и царством Селевкидов, став одной из самых масштабных битв античности и крупнейшей на территории Палестины/Келесирии [1, p. 52], которую оба государства оспаривали друг у друга. Особую известность сражению принесло массовое участие с обеих сторон боевых слонов из Африки и Азии. Основным источником по истории как войны в целом, так и этого сражения является книга V «Всеобщей истории» Полибия; в частности, он подробно останавливается на составе армий Птолемея IV и Антиоха III (Polyb. V.65, 79, 82), самом ходе битвы (V.82–86). Долгое время его рассказ в историографии воспринимался как вполне исчерпывающий и не требующий глубокого анализа. Полибий не приводит точного местонахождения поля битвы; можно лишь заключить, что местность была удобной для успешных действий конницы и слонов. Не упоминает Полибий и о том, что Антиох III и птолемеевский командир Эхекрат Фессалиец, атаковав каждый на своём фланге и разбив противника, обозначили угрозу его центру (в случае Эхекрата это можно лишь предполагать). Антиковеды начала XX в. усматривали в этом банальную неспособность эллинистических полководцев III в. до н.э. осуществлять сложные манёвры в сравнении с Александром Македонским и диадохами; само сражение казалось им тремя самостоятельными столкновениями на обоих флангах и в центре (бой Антиоха, бой Эхекрата, финальный бой фаланг), хаотичными и без единого плана [1, p. 77]. Серьёзных попыток реконструировать ход битвы и тактические приёмы сторон с привлечением топографических данных не делалось вплоть до второй половины 1970-х гг., когда почти одновременно вышли две крупные работы израильских антиковедов – монография Б. Бар-Кохвы и большая статья Э. Галили, вскоре изданная отдельной брошюрой [2, p. 128–141; 1].

Согласно Полибию (V.79–80), маршрут Антиоха III к месту решающего сражения пролегал от Газы на юго-запад, его противник шёл от Пелусия через Риноколуру на северо-восток. Птолемею IV пришлось ускорить темп, чтобы не попасть в западню в проходе Джиради: его длина составляла около 10 км, а ширина всего 200–300 м. Антиоху было достаточно блокировать его слонами и легковооружёнными воинами, чтобы свести на нет преимущество Птолемея в тяжёлой пехоте [2, p. 131; 3, p. 194]. За счёт мобилизации коренных египтян оно было почти полуторакратным – 25 тыс. собственных сил и 20 тыс. египтян против 20 тыс. фалангитов и 10 тыс. «гвардейцев»-аргираспидов у Антиоха). В историографии на основании пассажа о силе и доблести египтян (Polyb. V.107.3) ранее высказывалось предположение, что в битве прежде всего они и участвовали, в оценке численности птолемеевских сил Полибий ошибся, и другую фалангу можно в расчёт не принимать. Тем не менее значительная часть исследователей полагает, что ошибки здесь нет, и руководствуется оригинальными цифрами [4, с. 75–80]. В конце концов Птолемей стал лагерем примерно в 50 стадиях (πεντήκοντα σταδίους) от Рафии (V.80.3); стадий измеряется по-разному, Б. Бар-Кохва принимает значение в 185 м [2, p. 129]. Селевкидская армия первоначально остановилась в 10 стадиях от птолемеевской, но затем, «желая занять более выгодное положение», Антиох сократил дистанцию ещё на 5 стадиев (V.80.4; 6; здесь и далее пер. Ф.Г. Мищенко).

Любопытно, что Б. Бар-Кохва и Э. Галили в своей реконструкции поля битвы предлагают совершенно разные места и сходятся только в его предполагаемой ширине (около 6 км) [2, p. 131; 1, p. 101, n. 105]. Если у Б. Бар-Кохвы какие-либо объекты на местности отсутствуют, у Э. Галили это колодцы Шейх-Зувейда и известняковые холмы; по его мнению, битва при Рафии состоялась примерно там, где и впоследствии происходили сражения, известные по разным источникам – наполеоновской эпохи, Первой мировой войны (британская операция апреля 1917 г.), арабо-израильских войн [1, p. 91–98]. Если, с его точки зрения, поле битвы за две с лишним тысячи лет принципиально не изменилось [1, p. 93–94, n. 88], Б. Бар-Кохва считает, что с тех пор оно было занесено песками и сузилось до 3,4 км [2, p. 131, n. 8].

Полибиева «старая Рафия», по его мнению, – это курган Аль-Шейх-Сулейман-Рафах, находящийся к западу от современного г. Рафах. Боевой порядок армии Птолемея опирался правым краем на холм Кефар-Шан [2, p. 129–130, fig. 7]. Место сражения Эхекрат и другие командиры Птолемея (в основном наёмники, ранее занимавшиеся усиленной подготовкой его армии) выбрали таким образом, чтобы Антиох из-за песчаных дюн справа и слева не мог использовать своё преимущество в слонах, пеших стрелках и коннице; они не желали давать ему возможность победить на флангах и окружить свой центр. В последнем, впрочем, они просчитались – из-за мятежей в собственном царстве Антиох, очевидно, не сумел набрать в восточных сатрапиях нужное число всадников. В ответ селевкидский царь пересмотрел свой персоначальный план и подошёл поближе, чтобы дать бой в более узком месте. Поскольку сариссофоров у Птолемея было существенно больше, он решил принудить их перестроиться. Меньшая ширина, но большая глубина строя, с одной стороны, давала им возможность дольше сражаться, восполняя потери из задних рядов. С другой, Антиох мог рассчитывать на то, что египтяне не выдержат боя с его ветеранами и сломаются [2, p. 133].

Э. Галили в своей реконструкции уделяет куда большее внимание географии (ссылаясь прежде всего на британские отчёты 1917 г.). Факт наличия поблизости колодцев (ныне Шейх-Зувейд) он обосновывает указанием Полибия на стычки фуражиров, посылавшихся в том числе и за водой (V.80.7), а известняковые холмы могли позволить Эхекрату подготовить свой внезапный удар по левому флангу Антиоха [1, p. 97–98]. Само поле битвы при Рафии в представлении Галили выглядит как своего рода «бутылочное горло»: когда противники находились на поле длиной примерно в 1 км, а шириной около 6 км, было просто нереально командовать сражением так, чтобы оно не распалось на несколько, по сути, отдельных участков. Сложно упрекать Антиоха (как, впрочем, и Птолемея) в бездарности по сравнению с Ганнибалом или Эвменом из Кардии, так как при Рафии один лишь пехотный центр растянулся по меньшей мере на на 2 км, когда как при Каннах или Паретакене был меньше в два раза. Вместе с тем расстояние всего 1 км до противника в начале битвы в принципе не давало ни Антиоху, ни Эхекрату на его фланге возможности быстро завершить успешную атаку перестроением и ударом по неприятельскому центру. Этому дополнительно мешали песчаные дюны с запада и холмы с востока [1, p. 79–81, 83]. Со своей стороны, Б. Бар-Кохва, который селевкидскому царю явно симпатизирует, не находит другого объяснения тому, что он не успел вернуться на поле битвы вовремя и в итоге проиграл её, кроме желания захватить или убить в поединке лично Птолемея (Polyb. V.82.8). Это дало бы ему возможность окончить сражение быстро и без лишних жертв, но вышло наоборот: разбив фланг Птолемея, его самого он найти не смог, а тот, напротив, сумел вернуться к своим войскам, что и стало кульминационным моментом битвы (V.85.7–8). Версия о поединке обрела известную популярность у других исследователей, приводящих примеры как из предыдущей, так и последующей эллинистической истории (поединок Эвмена и Неоптолема при Геллеспонте, неудачный прорыв Эвмена к Антигону при Габиене, уничтожение отряда Иуды Маккавея при Эласе) [2, p. 138; 5, p. 25; 6, p. 247].

Э. Галили тоже приходит к идее о том, что противники хотели закончить битву без большого кровопролития, но не поединком царей, а захватом колодцев – чего в условиях пустыни было достаточно для победы. Оба царя могли планировать синхронный удар с обоих флангов, чтобы опрокинуть фланги противника, соединиться у него в тылу и заставить капитулировать, не доводя до финальной схватки [1, p. 82, 85, 86]. Похожим способом Эвмен из Кардии одержал победу над войском Кратера, когда разбил его конницу, после чего фаланга признала своё безвыходное положение и сдалась (Diod. XVIII.30–32; Plut. Eum. 7.3–13; Nep. Eum. 4). При Рафии наиболее драматичные эпизоды сражения действительно развернулись на флангах (атака Антиоха, бой слонов, удар Эхекрата по селевкидским наёмникам, в основном азиатам); сариссофоры с обеих сторон в это время в бою не участвовали (Polyb. V.85.6). Однако реализовать этот план не удалось никому – получилось разгромить только один фланг и в то же время потерять один собственный. Тем не менее оба царя хотели быстро закончить и битву, и всю кампанию: Антиох намеревался заключить мир и вернуться на север, чтобы бороться с мятежниками (и прежде всего с Ахеем, захватившим Малую Азию), а не завоёвывать Египет. Для Птолемея же было достаточно отстоять Келесирию, чего он, в сущности, в итоге и добился [1, p. 101–102, 106–108].

Полибий действительно не поясняет, что для Антиоха было важнее, – Келесирия (V.61.6) или всё же Малая Азия (V.58.2). На переговорах с египетскими послами он ссылался на желание получить назад наследство своего предка Селевка I и восстановить справедливость (V.67.5), после чего заняться Ахеем, который «открыто злоумышлял на его власть» (V.66.2–3). Проиграв битву при Рафии и завершив 4-ю Сирийскую войну, Антиох стал готовить поход против Ахея – как отмечает Полибий, «согласно первоначальному плану» (τὴν ἐξ ἀρχῆς πρόθεσιν – V.87.8). Правда, он сообщает и о намерении Антиоха в 219 г. напасть на Пелусий (V.62.4–5), из чего некоторые исследователи делают вывод о наличии у него планов завоевать весь Египет [7, s. 91; 8, p. 128]. Однако то, что селевкидский царь в начале войны мог действительно на это рассчитывать, представляется сомнительным. Что более вероятно, он намеревался до конца использовать внезапно открывшийся шанс – этолийский наёмник Теодот, наместник Келесирии, поднял мятеж против Птолемея и обратился к Антиоху за помощью, которую тот и оказал. Это позволило создать угрозу и Пелусию, но сложно сказать, насколько серьёзной она была: не исключена и простая демонстрация силы с целью деморализовать неприятеля и заставить его пойти на выгодный мир [9, s. 223–224].

Стоит отметить, что оба реконструктора к своим моделям битвы относятся весьма трепетно: и тот и другой спорит либо с оппонентом, либо с самим Полибием, позиционируя свой вариант как единственно возможный. Так, Б. Бар-Кохва прямо обвиняет Э. Галили в ошибочных расчётах, а значит, и в ложности всех его выводов [10, p. 79, n. 37; 6, p. 240, n. 94, p. 258]. Вместе с тем тот строит свою версию на тех же 50 стадиях, о которых упоминает источник [1, p. 54]; поскольку больше никаких деталей о поле битвы Полибий не приводит, можно предположить, что сражение могло произойти в одном из нескольких мест. Столь же горячо и категорично Бар-Кохва отстаивал свою локализацию другой битвы Антиоха III с птолемеевской армией – при Панионе (200 г.), и это вызвало обоснованную критику [7, s. 115; 11, s. 490] – сражение также могло произойти вовсе не там, тем более, что и сам текст Полибия в этом случае (XVI,18–20) вызывает куда больше вопросов. Наконец, будучи давним оппонентом Галили, Бар-Кохва оспаривает и другие его сценарии битв с участием Антиоха – одной Рафией он не ограничился [10, p. 121, n. 20, p. 124, n. 21]. Поэтому здесь его едва ли можно счесть беспристрастным.

В свою очередь, Э. Галили критикует Полибия за иные детали, которые не вписываются в его сценарий, – в частности, наличие на селевкидской стороне кавалерийского отряда, построенного особой «дугой» (ἐπικαμπίῳ – Polyb. V.82.9). По его мнению, он просто не мог находиться в указанном месте боевого порядка, так как увяз бы в песке, и, следовательно, Полибий здесь ошибся. На самом деле отряд был выстроен не дугой, а колонной и поставлен в засаду в овраге на краю правого фланга армии Антиоха; в 1917 г. там скрывались английские пулемётчики [1, p. 95]. Впрочем, здесь у Галили имеется и сторонник в лице С. Натта, который предполагает, что кавалерийское построение «дугой» в данном случае было изменено – не для защиты, для чего применялось обычно, а для атаки в нужный момент [12, p. 282–288].

Ряд последующих авторов так или иначе объединяет обе реконструкции сражения. Так, М. Парк берёт у Галили карту местности и планы сторон – как тактические (захват колодцев), так и стратегические (локальная война за Келесирию), а у Бар-Кохвы – идею поединка [13, p. 25–26, 29]. Аналогично М. Тэйлор, автор биографии Антиоха III, принимает версию о поединке царей (Бар-Кохва) и о невозможности для Антиоха вовремя остановить и перенацелить свою атаку (Галили) [14, p. 61]. Своеобразный компромисс озвучивает Ф. Сабин, разработчик известной «математической модели» античного сражения. Заключая, что выводы с опорой на географию являются «весьма умозрительными» [15, p. 157], он тем не менее предлагает с помощью своего симулятора протестировать разные сценарии, меняя исходные данные (ширину фронта, глубину боевых линий, наличие или отсутствие географических объектов, численность птолемеевской фаланги) и выясняя, какой из этих вариантов даст наиболее реалистичный результат [15, p. 159–160].

Сражение при Рафии является ярким примером управления многочисленным и разнородным войском в бою (в частности, согласованные действия пехоты, конницы и слонов на флангах – и Антиоха, и Эхекрата соответственно) и представляет безусловный интерес для изучения тактики эпохи эллинизма. Исследования Б. Бар-Кохвы и Э. Галили сохраняют актуальность и по сей день, поскольку после них никто более не пытался осуществить нечто подобное. Большей популярностью пользуется версия первого в силу того, что его монография «Селевкидская армия» со временем стала классической. Однако, несмотря на признанный авторитет Б. Бар-Кохвы, не всем его выводы кажутся вполне убедительными. Оба автора, доказывая свою правоту, ссылаются на одни и те же пассажи Полибия; каждый из них предлагает своё оригинальное видение сражения, которое по-своему проясняет те или иные места в тексте источника (противники выбирают место битвы так, чтобы в полной мере использовать свои преимущества, а неприятельские свести к минимуму, принимают быстрые решения сообразно условиям местности, используют опыт прошлых сражений), но остаётся уязвимым для той или иной критики. Таким образом, представляется допустимым признать обе версии равноценными и заслуживающими внимания, хотя и не взаимодополняющими. Порой оба автора с противоположных сторон могут прийти к сходным выводам – в частности, к тому, что и один, и другой царь намеревались закончить сражение быстро и без лишней крови, но объясняют это по-разному (поединок царей или захват источников воды). Тем не менее главное, что их объединяет, – желание убедительно опровергнуть старый, но периодически всплывающий и в современной историографии тезис о «деградации» эллинистического военного искусства после смерти Александра Македонского.

About the authors

Arkady Alexeevich Abakumov

Author for correspondence.
Email: arc79@yandex.ru

candidate of historical sciences, associate professor of World History Department

References

Supplementary files