Формирование виргинской оппозиции Закону о гербовом сборе 1765 года

Полный текст

В период 1764–1765 гг. американское колониальное сообщество столкнулось с ситуацией, при которой многолетние усилия метрополии по усилению налогового контроля в Северной Америке вылились в новый парламентский акт – Закон о гербовом сборе. При этом центральная власть сразу показала, что намерена игнорировать просьбы своих американских подданных о соблюдении их законных прав при введении нового налогового законодательства. Реакция виргинского общества была предсказуемой – 30 мая 1765 г. Дом Бёрджесов оказался единым в намерении защитить свои права всеми возможными способами. Позднее события этого знаменательного дня современники восприняли как крайне радикальный шаг, соизмеримый с открытым призывом к восстанию [1, p. 235–264].

Ситуация развития колониального протеста в Виргинии была примечательна тем, что в законодательном собрании провинции доминировали умеренные представители местной элиты, многие из которых либо являлись выходцами из богатейших семейств колонии, либо напрямую от них зависели. Фактически вся первая половина XVIII века была временем, когда налоговое законодательство в колониях принималось лишь после длительных консультаций между центральной и местной властью, с последующими взаимными уступками. В Виргинии вмешательство метрополии во внутренние финансовые дела воспринималось крайне болезненно, но нагнетание протестных настроений в обществе не часто рассматривалось в качестве меры принуждения метрополии к диалогу [2, p. 561–576]. Однако летом 1765 г. ситуация складывалась таким образом, что законодатели посчитали возможным принять постановления, которые могли бы подстегнуть протестные настроения в обществе [3, p. 543–559].

Виргинские постановления привлекают внимание исследователей до сих пор, поскольку являются крайне важным документом, позволяющим оценить реальный протестный потенциал провинциальной политической элиты и местного сообщества в целом. С одной стороны, постановления демонстрировали, что виргинская Генеральная Ассамблея стремилась отстаивать права местного населения до тех пор, пока метрополия не выкажет намерения прийти к компромиссу, и была готова в этом стремлении зайти так далеко, как того потребует ситуация. С другой стороны, видевшие рост радикализации законодательного собрания, его наиболее умеренные члены сумели заблокировать самые провокационные постановления. Этим шагом они открыто показали всей виргинской общественности, что угроза открытого мятежа и политический шантаж метрополии способны создать множество серьёзных проблем, негативные последствия которых ощутила бы вся колония [4, p. 90–114].

С весны 1765 г. в Виргинии нагнетались слухи о том, что центральная власть Великобритании в скором времени предпримет новую попытку ввести налог, назначение которого было очевидным. Виргинцы были хорошо осведомлены о размере государственного долга, поскольку в течение нескольких лет после заключения Парижского мира в 1763 г. между центральной и местной властью велись переговоры о возможности оплаты из местного бюджета жалования расквартированных в регионе регулярных британских войск [5, с. 1239–1246]. Переговоры о новом налогообложении виргинцы воспринимали болезненно и стремились показать, что не потерпят вмешательства метрополии во внутренние финансовые дела [6].

Во многом поэтому, когда новости о принятии Закона о гербовом сборе достигли Виргинии, местные законодатели посчитали это политическим произволом и пришли в ярость от ощущения явного пренебрежения со стороны британских властей [7]. Законодатели сразу стали апеллировать к правилу, согласно которому британские парламентарии были уполномочены решать вопросы о налогообложении лишь тех, чьи интересы непосредственно представляли [8, p. 175–196]. Случай принятия гербового законодательства, напротив, демонстрировал редкий пример того, как парламентарии одобрили закон о налоге для тех, чьих представителей в парламенте не было [9].

Колониальный протест получил первый серьёзный импульс после выступления известного виргинского правоведа Д. Мерсера, который критиковал новый закон и попытался опубликовать свои соображения в колониальной печати [10, p. 453–468]. Многие виргинские издания отказались публиковать идеи Д. Мерсера, однако печатники сопредельных колоний с радостью приняли сюжет и постарались придать ему максимальную огласку [11, p. 63–83]. Уже на этой, ранней стадии обсуждения гербового налога в апреле-мае 1765 г. обозначились два политических лагеря местной элиты. В первый лагерь вошли радикально настроенные законодатели, которым требовался лидер, способный возглавить оппозицию. Ко второму лагерю относились умеренные законодатели, ориентировавшиеся на вице-губернатора и его окружение. Число радикалов быстро росло, и на фоне притеснений Д. Мерсера из среды законодателей вышли лидеры будущего протеста – правовед П. Генри, а также его сподвижники Д. Джонстон, Д. Флеминг и Р. Манфорд [12, p. 3–38].

После непродолжительной подготовки виргинского ответа на принятие Закона о гербовом сборе, 29 мая в Доме Бёрджесов начались прения, на которых оппозиционеры сумели продемонстрировать своё значительно возросшее влияние. По итогам заседания было сформулировано семь постановлений, часть из которых имела умеренное, а часть радикальное содержание. Большинство законодателей были лояльны вице-губернатору и могли заблокировать любые резолюции, однако под давлением возмущённого виргинского общества на втором заседании 30 мая первые четыре постановления были приняты с учётом поправок, а оставшиеся три исключены из дальнейшего обсуждения. Законодатели прежде всего стремились прийти к компромиссу внутри собственного сообщества, по общему согласию решили дать ход постановлениям примирительного содержания и вместе с тем заблокировать те из них, содержание которых носило явно провокационный характер [13].

По своему содержанию все четыре принятых постановления пересказывали жалобы и просьбы, отправленные в адрес короля в 1764 г. Первое постановление повествовало о виргинских первопоселенцах и их потомках, которые унаследовали свободы народа Великобритании. Второе постановление напоминало королю о том, что политика британских монархов подтверждала эти свободы. В третьем и четвёртом постановлениях указывалось на прерогативу местных законодательных собраний облагать налогами жителей колоний. Самым сложным было обсуждение пятого постановления, принятого с перевесом в один голос, а на следующий день исключенного из журнала Дома Бёрджесов. Постановление содержало тезис, согласно которому попытки принятия решений о налогообложении без представительства вели к уничтожению и британских, и американских прав и свобод. Шестое и седьмое постановления были в итоге заблокированы и раскрывали содержание пятого постановления, указывая на то, что любой, кто попытается взимать налог, не утверждённый местным законодательным собранием, будет считаться врагом всей колонии [14].

К концу мая 1765 г. обстановка и в законодательном собрании Виргинии, и в виргинском обществе осталась тревожной. Даже после компромиссного принятия четырёх постановлений противостояние в Доме Бёрджесов не прекратилось. Вице-губернатор и лояльно настроенные законодатели настаивали на необходимости снижения политического накала, а законодатели-радикалы намеревались инициировать новые дебаты для принятия отвергнутых постановлений [15, с. 95–102].

В результате прений 31 мая 1765 г. новый компромисс закрепил недопущение принятия радикальных пятого, шестого и седьмого постановлений при сохранении первых четырёх [16]. Виргинская общественность также была расколота, но её часть определённо поддерживала идею о возможности вооружённого протеста, который мог продемонстрировать центральной власти гнев всего общества [17, p. 657–670]. Второй компромисс продемонстрировал, что постепенно возобладала точка зрения вице-губернатора Ф. Фокье и его сторонников, которые не желали радикализации широких масс и стремились вернуться к конструктивному переговорному процессу между местной и центральной властью [18, p. 203–221]. Однако новости о виргинских постановлениях в скором времени вышли за пределы колонии, и жители Пенсильвании, Мэриленда и Северной Каролины восприняли законодательное собрание Виргинии как защитника прав и свобод всех британских провинций Северной Америки [19, p. 257–272]. В июле-августе новости достигли всех тринадцати колоний. На фоне широкого народного обсуждения виргинских постановлений происходила радикализация настроений жителей Северной Америки, и всё чаще слышались призывы при необходимости защищать свои права любыми доступными способами [20].

Подводя итог анализа реакции Дома Бёрджесов Виргинии и колониальной общественности на принятие Закона о гербовом сборе 1765 г., можно сделать ряд важных выводов. Во-первых, можно констатировать, что майские прения 1765 г. воспринимались местным сообществом как естественная часть политического процесса Дома Бёрджесов. Даже радикально настроенные законодатели не воспринимали дебаты в качестве подготовки открытого выступления провинции против власти метрополии.

Во-вторых, власти правящей элиты Виргинии хватало для того, чтобы подавлять оппозиционные настроения и в привычном формате взаимодействия вести переговоры с центральной властью относительно всех аспектов, в том числе и финансовых.

В-третьих, правящей элите Виргинии удавалось контролировать рост народного недовольства. Но формирование новых форм локальной идентичности и новых способов политической борьбы привело к тому, что постепенно элита Виргинии осознала, что протест выгоднее возглавить, чем пытаться и далее его сдерживать. С распространением радикальных идей в пространстве Северной Америки элиты Виргинии предпочли подтвердить всеобщую уверенность в том, что именно они являются борцами за права и свободы всего колониального сообщества.

Об авторах

Егор Павлович Макаров

Автор, ответственный за переписку.
Email: egor.makarov.esq@gmail.com

кандидат исторических наук, доцент кафедры философии и социально-гуманитарных наук

Список литературы

Дополнительные файлы