Official hierarchy and city and urban village typology established at the end of XVIII-XIX centuries

Full Text

Особенность и характер города в контексте исторического периода

Вторая половина XVIII – начало XIX в., бесспорно, порубежный период в истории русского города, который именно в это время обрел ту форму и содержание, в контексте которых он существует и по сей день. Однако еще в первой половине XVIII столетия город трактовался преимущественно в качестве крепости. Именно этот критерий выступал основным при оценке самого понятия город как в официально-государственном, так и в повседневно-бытовом контексте. Важно отметить, что крепостная функция как определяющая характер города предусматривала не только наличие стен и башен, но и организацию жизни поселения: состав жителей, систему управления, внутреннюю структуру и т.д.

К середине XVIII в. нормы средневековой истории себя изживали. Менялся и характер поселенческой системы. Развитие ее структуры требовало отказа от старых представлений и корреляции, исходя из новых условий. Время требовало от государства необходимости разобраться в его городском хозяйстве. Доказательством наличия в это время кризиса представлений о городе и осознания необходимости переустройства и унификации городской системы служат слова, написанные самой Екатериной II в тексте ее «Наказа»: «Нужно иметь одинаковый закон, который бы определил, что есть город» [1, с. 127].

Естественно, что реформы, проводимые государством, преследовали наиболее значимые для него цели. В первую очередь фискально-административные. Однако было бы большой ошибкой полагать, что дальше этого оно не шло. Власти были не менее заинтересованы в решении более широких задач: социальных, правоохранительных, противопожарных и т.д., вызванных переходом от города-крепости к городу – многофункциональному центру. Правда, приоритет всегда оставался за двумя его ведущими функциями: административной и хозяйственной.

В ходе реформы города Екатериной II произошло его переустройство и переосмысление в соответствии с нормами Нового времени. Как в плане населения (от служилых людей и слобожан к «городовым обывателям»), так и в отношении структуры и функций. Причем последние как единый комплекс изучены менее всего.

Небольшой период протекания екатерининской реформы города, естественно, не мог переделать город в корне как явление. Кроме того, страна находилась на стыке эпох. В итоге одновременно существовали черты (в том числе и в виде типов поселений) как Нового времени, так и уходящего Средневековья. Помимо этого на пространной территории России наличествовали формы, унаследованные от разных традиций [2]: территориальных, национальных и иных, объединенных в рамках одной империи. Так, например, были частновладельческие города [3]; города, находившиеся в личной собственность императрицы [4]; местечки [5] и т.д.

К концу столетия не произошел полный отказ от крепости. Она продолжала существовать, но все больше и больше выступала не в качестве центрального качества города, а лишь как одна из форм системы обороны страны, которая в ряде случаев совпадала с городом, становясь в данном конкретном месте одной из его функций [6].

В центральной России это явление было окончательно изжито только при Павле I, разрешившем разбирать крепости в городах Московской губернии, где к 1790-м гг. они сохранялись в четырех поселениях: Дмитрове, Можайске, Коломне и Серпухове. Хотя их состояние «оставляло желало много лучшего», восстановление стен и башен одно время стояло в планах властей даже на исходе XVIII столетия [7]. Отказ от их поддержания говорил не только об ином понимания города, но и об изменения веса и места России на мировой арене.

Уже в последние годы XVIII в. города-крепости функционировали только на окраинах страны. Но, что показательно, они и тогда выступали в качестве уездных центров: Кронштадт [6], Моздок [6] и др.

Итогом реформы города Екатерины II стало утверждение за ним нового качества. Преобразования были направлены на развитие двух функций города, которые до сих пор остаются центральными при определении его характера: город как административный центр и город как хозяйственный центр. Третья черта городского поселения, признаваемая важнейшим признаком города – полифункциональность – по сути, является развитием его административных и хозяйственных качеств. Каждая из них сформировала свой набор типов городов. Хозяйственные функции города и типология требуют особого исследования и в данной работе специально не оценивались.

Административная типология и установление служебной иерархичности городских поселений

В ходе административной и городской реформы Екатерины II определился набор городов и близких им городских поселений, формирующих городскую сеть Российской империи, просуществовавшую вплоть до ее гибели и принятия новых критериев и задач городского развития. Схема, на первый взгляд, несколько запутана. Впрочем, эта нелогичность существует только для нас, жителей другой исторической реальности, оценивающих город со своих позиций. Для россиян начала XIX столетия, проживавших внутри того исторического времени, она была естественна.

Для понимания структуры и характера сети городов и городских поселений, определившейся к началу XIX в., необходимо учесть несколько формирующих ее факторов, являющихся неотъемлемой частью того исторического времени.

Первый – административный характер города.

При этом необходимо принять, что города не просто играли роль административного центра. Они, исполняя функцию территориального управления, находились фактически на государственной службе. Поселения разного уровня присутствовали (как и служащие в учреждениях) на разных ступенях своей «Табели о рангах». Обязанности разных уровней были определены. Как и у чиновников, у городов имелся свой набор статусных признаков. Не случайно присуждение в ходе реформ Екатерины II тому или иному поселению статуса города автоматически несло за собой набор непременных строений – порой излишних, но всегда подчеркивающих статус поселения как места пребывания власти, а также учреждение у города собственного герба. При этом, что характерно, посады, часто не уступавшие городам ни в качестве, ни в числе жителей, ни в характере и масштабе своей хозяйственной деятельности, гербов не имели. Причина этого в том, что они не имели отношения к административно-территориальной службе и вследствие этого не обладали правом на официальный статус города, а значит, и на наличие у себя герба.

Второй фактор – сословный характер городского населения.

При получении статуса города все постоянное податное его население приписывалось к городским сословиям: купечеству, мещанству и цеховым, наделенным правами городского состояния. Кроме того, городские обыватели формировали городскую общину, которая имела право на органы городского самоуправления. Можно спорить о степени их эффективности и независимости от коронных властей (на практике присутствовали разные варианты таких взаимоотношений [8, с. 297–314]), но город обязан был иметь городское население и городское самоуправление. При этом поселение, назначенное городом, могло и не обладать достаточно активной хозяйственной жизнью, а его население носило статус городовых обывателей весьма формально.

Даже при утрате статуса уездного города и низведения поселения до посада бывшие городские жители (еще недавно крестьяне) сохраняли имя и права городовых обывателей, хотя и в урезанном виде [9].

Наличие обоих качеств (административный статус и городской характер населения) и составляли набор качественных признаков поселения, именуемого городом официально.

Что характерно, все города находились по отношению друг к другу в жесткой иерархии, которая порождала определенный набор внешних признаков и проявлений. В эту группу поселений входили города: столичные, до определенного времени центры генерал-губернаторств (наместничеств), города губернские и города уездные.

На начальном этапе, до проведения Екатериной II унификации городской сети, в ее составе присутствовали даже села, но только те, что играли роль центров своих уездов. Как, например, село Пертовка [10] (Пердом [11]), являвшееся центром Пошехонского уезда. Позже на его основе будет учрежден уездный город Пошехонье.

Весьма важно, что в процессе реформы Екатерины II все без исключения города (при весьма разной весовой категории) были городами уездными. Данное обстоятельство можно объяснить острой нехваткой при проведении административной реформы городских поселений. Это, бесспорно, так, но имеет значение и исторический фактор: в России на разных этапах ее многовековой истории город и приданная ему территория были нерасторжимо связаны. Город не существовал без своего уезда. Парадокс этот вызван, как мы полагаем, процессом колонизации страны. Согласно С.М. Каштанову, который проанализировал грамоты рязанских князей, понятие уезда как территориальной структуры, существующей «вокруг крупных городских центров», начало формироваться не позднее конца XIV в. [12, с. 105].

Таким образом, в качестве третьего фактора, определяющего особенность административной городской сети начала XIX в., выступает не только исполнение городом функций управления территорией, но непременное наличие у города собственного уезда. Это обстоятельство необходимо трактовать как развитие исторической традиции понимания характера города, укоренившегося за полутысячелетнюю историю страны, наличие нерасторжимой связи между городом и обустроенной им территории. Показательно, что при первоначальном плане Московской губернии уезд получил Звенигород, который сам был включен в состав другого Рузского уезда [13].

Развитие данного принципа породило парадоксальные для нашего понимания городские поселения – группу безуездных и заштатных городов. Лишенные основополагающего для городской административной сети качества – собственного уезда, – они не могли именоваться городами. Но власти или не стали лишать их жителей привилегированного статуса городских сословий, или, напротив, наделили жителей новоучрежденного города такими правами, но не дали их городу уезда. Это был своеобразный компромисс. В итоге поселения именовались городами, но к городам не относились. Поэтому, исходя из норм того времени, уместнее именовать их не городами, а городскими поселениями.

Четвертый важнейший фактор, без которого невозможно понять город и систему городских поселений страны в том виде, в каком они оформилась к началу XIX столетия, – это необходимость учитывать пограничный характер данного периода в истории русского города и наличие форм с разным характером и из разных исторических времен. Реформы Екатерины II ввели критерии города и упорядочили структуру городской сети, но они не уничтожили поселенческие формы, пришедшие из предшествующего времени и изживавшие себя. Старое и новое функционировало параллельно и взаимосвязанно. Одним из итогов этого было наличие близких (по сути, дублетных) структур (безуездный город и посад, посад и слобода, посад и местечко).

Многохарактерность поселений, относимых так или иначе к городским, еще более заметна на отдаленных территориях страны, где кроме русских присутствовали еще собственные территориальные и национальные формы (остроги, местечки, частные города, мызы [14]). Так, например, город Нарва имел свой уезд, но не входил в состав никакой губернии [15]. Впрочем, данный вопрос является предметом особого исследования.

Причины одновременного бытования старых и новых форм могут иметь несколько объяснений. Например, незавершенность процесса реформирования города, постепенное развитие которого наблюдается и далее. Консервативный подход при проведении реформирования, предусматривающий отказ от радикальных форм изменений городской сети и использование всех имеющихся в наличии структур.

Важной частью реформаторской деятельностью Екатерины II и ее сановников была осторожность, отказ от резких крутых поворотов и решений: «Действовать нужно не спеша, с осторожностью и с рассудком», – считала великая императрица [16, с. 87]. Новые формы не уничтожали старых, которые сохранялись и должны были со временем постепенно вытесниться нововведениями. Даже резкий в своих действиях Павел I, «закрывавший» многие «новоучрежденные» его матерью города, отказался от идеи перевести их в разряд посадов, а оставил городами, хотя и безуездными.

Одновременное бытование разных форм можно объяснить также неразвитостью городского строя России, недостаточной степенью устроения в нем основ капиталистического строя и буржуазного общества. Возможно, это и так. Но при анализе русского города и системы городов, оформившихся после реформ Екатерины II, необходимо оценивать не тезис его неразвитости, а в первую очередь выявление его характера, сформированного в условиях конкретного исторического времени и среды, обусловленного или порожденного этой средой. Тем более что капитализм для этого периода выступал лишь как один из укладов, и, проводя преобразования, правительство заботилось не о внедрении прогрессивной социально-экономической формы, а решало насущные задачи, исходя из понимания города, присущего тому времени, и используя имеющиеся в его распоряжении институты. При этом делало это максимально аккуратно, дабы, не создав ничего нового, одновременно не уничтожить имеющееся.

Кроме того, в поселенческой сети страны присутствовали неофициальные, но, говоря терминологией начала XX в., «фактические города». Причем необходимо отметить, что это явление признавалось уже современниками реформ Екатерины II и статистиками первой половины XIX в. Они хоть и именовали их по-разному (экономические села, купеческие слободы и даже «замечательные села» [17]), но имели в виду одно и то же: «людность» и торгово-ремесленный характер, а также нередко городскую среду и образ жизни. При этом, что весьма показательно, уже в последние десятилетия XVIII в. такие поселения в нарушение всех официальных норм нередко именовали … городами, а следовательно, если и не считали их таковыми официально, то подразумевали как дань потенциалу.

Часто даже сановники в государственных документах без оглядки на правила писали городами поселения, не имеющие такового статуса, но соответствующие городскому облику. Как правило, это определялось. Так, в отчете главнокомандующего Москвы Я.А. Брюса о проведенной им инспекционной поездке по Московской губернии, завершившейся 1 сентября 1785 г. [18], сановник дважды именует посад Троице-Сергиевого монастыря городом. А З.Г. Чернышев адресует то же понятие московскому подгородному селу (!) Покровскому [19], которое являлось важнейшим центром ткацкого производства в губернии. Впрочем, это вопрос лежит в плоскости не административной, а экономической сети городов и городских поселений и требует особого рассмотрения.

Интересный пример трактовки обязательных признаков города дает жалоба жителей рязанского посада Скопин (позже одноименного города), отправленная в Сенат накануне созыва екатерининской Уложенной комиссии. Для заседания в нем местное купечество по примеру других городов избрало своего депутата, но Герольдмейстерская контора отказала ему в соответствующих полномочиях на основании того, что «Скопин не город, но волость, и состоит в ведомстве дворцовой конюшенной канцелярии». Купечество обжаловало данное решение в Сенате, приведя следующие аргументы городского статуса своего поселения: «Означенный город Скопин издревле написан был острожком, а не селом или какою слободою и по городовому обряду имел соборную и приходские церкви, также приписанный к селу уезд и несколько сел и деревень». Затем купцы указали, что их поселение имело воеводское управление, магистрат, и хотя в текущее время у власти в Скопине стоял лишь управитель, назначаемый из штаб-офицеров, «однако и до днесь оный Скопин в городовом списку значится городом и имеет до ныне земляной вал, по которому сделан был острог дубовый, по острогу обламы и башни и снабжен веленным снарядом и пушками, и ядрами с немалыми числом пороха и других принадлежностей…» [20, с. 27]. Таким образом, в своем «отношении» жители изложили практически весь набор признаков городского статуса, признаваемого в то время.

Заключение

В связи с вышесказанным выстраивается иерархическая цепочка городских типов, функционирующих в составе единой городской сети.

Первый. Официальные города. Штатные города – города с полным набором признаков. К ним относятся: столичные города, города – центры наместничеств (столицы наместничества), уездные города, государственные села – центры уездов. Сверхштатные города – поселения, имеющие статус города, но лишенные главного его качества – собственного уезда: города-пригороды, безуездные города, заштатные города.

Второй. Поселения, которые не могут оцениваться или называться городами, но населены посадскими людьми с торгово-ремесленным характером деятельности: посады, местечки. Эти поселения в той системе призваны были вбирать в себя торгово-ремесленное население, начинавшее активное развитие сел и слобод, которые преобразовывались именно в посады, а не в города. Недооценка посадов и местечек (их территориального варианта) вызвана двумя причинами. Первая – наличие имевшегося критерия города – центра уезда. Вторая – напротив, отсутствие признания критерием города торгово-ремесленную деятельностью и «людность», т.е. того критерия, который не просто существует, а доминирует в наши дни.

Третий. Поселения, не являющиеся городами, но имеющие к ним отношения разного рода. Как правило, формальные: исторические города, городки и иные функциональные на тот момент типы (крепость, острог, заводские слободки и т.д.).

Четвертый. Фактически неофициальные города, признаваемые и называемые городами современниками. В их перечень можно отнести торговые села, торговые и «купеческие слободы» [22], которые не являлись даже посадами, но с течением времени могли быть преобразованы именно в них. Кроме того, бытовал и такой вариант, как «торговые подмонастырские села и слободы», которые часто подаются совместно в связи с их хозяйственным единством и функционированием. В документах середины XIX в. разные представители данной группы именуются и в более широком значении – «замечательные села».

About the authors

Alexey Viktorovich Belov

Author for correspondence.
Email: belovavhist@mail.ru

candidate of historical sciences, associate professor, senior researcher of History of Territory and Population of Russia Study Center

References

Supplementary files