Surkhuri: new year holidays in traditional and modern rituals of the Chuvash

Full Text

Постановка проблемы. Празднично-обрядовый календарь чувашей, как и любого другого народа, был тесно связан с его основными хозяйственными занятиями – земледелием и скотоводством. Заботы о будущем урожае и приплоде скота чуваши проявляли в течение всего производственного цикла, в том числе с помощью соответствующих обрядов и ритуалов. Значимым для хозяйственного благополучия чувашского крестьянина был зимний период календаря, в течение которого проводились обряды с целью обеспечить успех в домашнем хозяйстве и благополучие членов семьи, предсказать события в личной жизни сельчан, особенно молодежи. Кульминацией данного периода были новогодние обряды сурхури / çĕнĕ çул / нартукан.

Чувашский новый год приходился на дни зимнего солнцестояния (22–25 декабря по новому стилю). Но с принятием христианства во второй половине XVIII – начале XIX в. на традиционные обряды наложились временные ориентиры православных праздников Рождества, Крещения, определившие новые хронологические рамки (с 7 по 19 января по новому стилю) и терминологию (Раштав, Кĕшерни / кăшарни / шерни / светке) новогодних обрядов чувашей.

Наряду с религиозными характеристиками необходимо обозначить социальный аспект обрядов новогоднего цикла – укрепление отношений между жителями селения, в первую очередь среди молодых людей. Неслучайно чувашский этнограф А.К. Салмин отнес сурхури (инвариантное название новогодних обрядов) к числу молодежных обрядов [1, с. 128–133]. Действительно, основным их контингентом была молодежь, хотя в отдельных ритуалах участвовали и дети, и взрослые. Но именно молодежь с ее игрищами и гаданиями воплощала идеи продолжения рода и будущего сельского сообщества, которые особенно актуально звучали в ходе проведения новогодних обрядов.

Трансформация общественного быта и семейных отношений чувашей в XX–XXI в. повлекла существенные изменения не только в содержании и форме проведения, но и в осмыслении новогодних ритуалов. Сурхури в современной обрядности – это не только сельский праздник, но нередко и городской, не только молодежи, но всего сообщества, не обряд даже, а всего лишь его инсценировка. Что же произошло с новогодней обрядностью чувашей в последние десятилетия? Каковы причины этой трансформации и появления новых форм проведения обрядов? На выяснение этих вопросов и направлено данное исследование, в основу которого легли полевые материалы авторов [2; 3], а также архивные источники и публикации, в том числе в СМИ и глобальной сети Интернет, повествующие о современной жизни обрядов.

История и методология вопроса, цель и задачи исследования. Несмотря на попытки некоторых исследователей изучить особенности современных новогодних обрядов [4; 5], ни описания, ни анализа последних в этнологических исследованиях не проводилось. Это еще раз показывает актуальность настоящей статьи.

Одна из ключевых методологических проблем в изучении этого и других сюжетов календарной обрядности чувашей заключается в недостаточном внимании к культурной диалектологии чувашского обрядового календаря. В этнографических исследованиях сурхури часто представляется как общеэтническое явление. Описания инвариантов обряда приводятся в работах П.В. Денисова [6], М.Я. Сироткина [7], А.К. Салмина [1; 8; 9], Т.В. Семеновой [4; 5]. Вместе с тем новогодняя обрядность чувашей имеет типологические различия по генетическим этнографическим (верховые, средненизовые и низовые) и этнотерриториальным группам (ЭТГ). Обрядовые комплексы отличаются по форме проведения, содержанию и терминологии обрядов. Еще в XIX в. локальные особенности в проведении новогодних и других календарных обрядов были описаны В.К. Магницким [10], а в XX в. – Н.И. Ашмариным [11]. Одной из первых среди современных исследователей на диалектные различия обратила внимание Н.П. Денисова в своих статьях о календарной обрядности чувашей. Она отметила распространение обряда и термина сурхури/сорхори («овечья нога / овечий дух») преимущественно в районах проживания верховых чувашей и семантические различия данного обряда у верховых и низовых чувашей [12, с. 146].

Подробный культурно-диалектный анализ новогоднего блока календарной обрядности дан в работах Е.А. Ягафовой [13; 14]. Так, было установлено, что в обрядах новогоднего цикла можно выделить типологические признаки, характерные для генетических этнографических групп чувашей. В виръяльском комплексе (вариант 1), преобладающем среди верховых и средненизовых групп, типично название обряда сурхури, произнесение закличек, гостевание со сбором продуктов и последующей совместной трапезой, а также ряжение, гадания и проведение общесельского праздника типа ял сăри. В низовом комплексе (вариант 2) было распространено название обряда çĕнĕ çул, ряжение, многочисленные гадания, центральным из которых было гадание по «овечьей ноге», проведение обрядов предохранительной магии (тимĕр карта). Гадание на кольцах, сопровождавшееся исполнением специальных песен çĕрĕ янă юрă / нартукан, составляло кульминацию новогодних гаданий только в ЭТГ чувашей в Закамье, Заволжье и Приуралье. Оно в сочетании с другими гаданиями и ряжением составляет суть отдельного комплекса, условно называемого комплексом ЭТГ (вариант 3) [14, с. 83–86].

Перед исследователями современных обрядов новогоднего блока неизменно возникает вопрос: в какой степени в их проведении сегодня сохранились указанные диалектные особенности? Их отсутствие (утрата) могут свидетельствовать о тенденции к унификации празднично-обрядовой культуры, нивелированию локальных различий и, вероятно, об этноконсолидационных процессах внутри этнической общности. Сохранение локальной специфики, напротив, может указывать на ряд существенных закономерностей в развитии этнического сообщества: например, на устойчивость механизмов воспроизводства этнокультурных традиций и значимость межпоколенных связей, актуальность традиционных представлений и сакральных смыслов, связанных с обрядами и т.д. Таким образом, культурно-диалектологический анализ, наряду с факторным, функциональным или семиотическим, может способствовать в поиске ответов на поставленные выше вопросы.

Цель данного исследования – выявить характер и причины трансформации обрядов новогоднего цикла в современной празднично-обрядовой культуре чувашей с учетом локальной и региональной специфики обрядности и условий функционирования в разных социокультурных средах.

Задачи исследования включают анализ изменений в праздновании в XX – начале XXI в. в сельских сообществах и региональных (преимущественно, городских) общинах в российских регионах.

Анализ данных. Современные новогодние праздники в чувашских селениях. В современных чувашских селах и сроки, и формы проведения праздника достаточно близки к традиционным. Так, сохраняется традиция гаданий, выпекания орешков из текста йăва (рис. 1), приготовления гадальных пельменей с различной начинкой (монетками, мукой, солью и т.д.), озорных развлечений молодежи (имеют локальный характер в соответствии с традицией). Разница заключается лишь в масштабах их распространения. Если в традиционном формате в обрядовые действия было вовлечены почти все взрослое население деревни, то сегодня – лишь немногие активные жители селения, воспринимающие эти обряды как одну из форм проведения досуга. Гадания в ночь с 13 на 14 января могут проводиться в домах, но часто происходят в сельском клубе, у новогодней елки. В них участвуют в основном девушки и молодые женщины, в то время как молодые люди с подростками, собравшись в группы, озорничают по улицам: перетаскивают на другое место козлы и лестницы, разбирают поленицы, перемещают на середину улицы сани, могут снять с петель ворота и двери и т.д. Нередко наутро хозяева разыскивают «пропавший» за ночь инвентарь. Бывает, что спрятанные предметы находят только весной, когда сойдет снег. Но в настоящее время по сравнению с последними десятилетиями XX в. активность молодежи в этом заметно снизилась [2–1998, 2015].

 

Рисунок 1 – Йăва. Самарская область, Челно-Вершинский р-н, с. Девлезеркино. 13 января 2015 г. Фото Е.А. Ягафовой

 

Примечательно, что в чувашских селах сохраняются как диалектные особенности обрядности, так и терминология. Например, в д. Павловка Куюргазинского района Республики Башкортостан нартукан, а точнее, инсценировка обряда проводится в местном клубе. Но при этом соблюдается ряд обязательных ритуалов. Для гаданий на кольцах за водой ходят две девушки и парень, воду забирают из ручья, обращаясь к ее духам «поведать всю правду», при этом зачерпывают ковшом от себя, ведро несут, накрыв полотенцем (чтобы черти не убежали). При гадании поют песню соответствующего жанра (нартукан юрри), а по окончании гадания воду выливают вместе с ложками, которые бросают через голову, «определяя», в какой стороне живет жених или невеста. Обыгрываются и традиционные сюжеты: гадания по овечьей ноге, совместная трапеза молодежи с песнями и танцами [15]. Подобные инсценировки проводятся и в других сельских поселениях: например, в с. Старые Мертли Буинского р-на РТ [16].

Попытка не простой инсценировки, а реконструкции обряда была предпринята в 2015 г. иркутскими чувашами в пос. Успенский-3 и с. Новолетники Зиминского района. Его участники обошли подворья жителей с благопожеланиями и закличками, с угощениями собрались в Доме культуры, выполнявшем функции «дома игрищ». На празднование Раштав (местный вариант названия праздника Рождество) в Новолетники съехались чуваши из соседних сел [17].

Одна из ярких и при этом аутентичных форм празднования сурхури в сельском масштабе представлена в с. Косяковка Стерлитамакского р-на Республики Башкортостан. Примечательно, что жители этого селения практикуют ту форму проведения праздника, которая была характерна для основателей этого поселения – выходцев из верховых чувашей. Так, здесь сохранилась традиция найма дома для молодежных гуляний, в которых в течение 5 ночей (с 7 на 8, с 8 на 9, с 9 на 10, с 14 на 15 и с 19 на 20 января) проходят игрища молодежи с гаданиями и хождением ряженых, кульминацией которых являются своеобразные «танцевальные марафоны». Первые три дня приурочиваются к Рождеству (Раштав), четвертый день – к «старому» Новому Году (Кивĕ Çĕнĕ çул), а пятый – к Крещению (Кшарни). В прошлом снимали не один, а 7–8 таких домов, в которых одновременно происходило праздничное действо. С хозяевами домов парни и девушки договаривались заранее. Как правило, это были дома одиноких стариков и старух или дома, хозяева которых уезжали в гости. За аренду дома расплачивались собранными вскладчину деньгами или помогали по хозяйству. Для отопления дома и его освещения иногда приносили с собой дрова, лучины, керосин. До наступления вечера девушки приносили в дом еду, специально сваренное к празднику домашнее пиво (сăра), затапливали печь и приводили жилище в порядок. Как вспоминают старожилы, в прошлом праздник сурхури в разных домах проводили сразу три поколения: молодые, но не состоящие в браке; представители среднего возраста (состоящие в браке), а также пожилые. Каждый год старались собираться в новом доме, в один год собирались у одних, в другой год – у других. В настоящее время эта традиция почти утрачена, танцуют только молодые [3–1988, 2013].

Праздник начинается с моления и благословения старших, в котором они высказывают свои благопожелания на новый год. Православную (Рождественскую) молитву при зажженных свечах произносят присутствующие на празднике представители старшего поколения, в основном женщины [18, с. 235]. Затем все присутствующие угощаются, в том числе приготовленным к празднику пивом. После непродолжительной трапезы начинаются танцы (сурхури ташши). В них участвуют 4 пары, состоящие из парня и девушки, не состоящих в браке (рис. 2) [19]. Другим обязательным условием является наличие национального (чувашского) костюма. Без него в круг участников обряда не пускают. И, конечно, немаловажное значение имеют умение держаться в обществе (скромность, коммуникабельность), физическая выносливость и мастерство в танцах. Поэтому молодые девушки и парни задолго до начала сурхури готовят себе наряды и разучивают танцевальные движения. Поучаствовать в танцевальном марафоне почитали за честь практически все девушки, особенно незамужние, потому что в народе бытовало поверье, что если девушка станцует на сурхури, то непременно в этот год выйдет замуж (Хĕрсенчен сурхуринче кам ташлать, çавă çав çул качча каймалла, тет) [3–1988].

 

Рисунок 2 – Инсценировка танцев в школе. Республика Башкортостан, Стерлитамакский р-н, дер. Косяковка. 5 января 2013 г. Фото И.Г. Петрова

 

В течение ночи происходит несколько заходов, так называемых «чижиков». Один «чижик» состоит из 12 движений и продолжается около часа. Каждое движение имеет своё название: 1) «Саккăр» («восемь»), 2) «Çорăмпа çорăм» («спина к спине»), 3) «Холпа хол» («плечо к плечу»), 4)«Олшăнмалли» («замена»), 5) «Кăркайăк» (?), 6) «Çил вĕртерни» («ветер веет»), 7) «Нареченька», 8) «Вир аштарни» («обмолот проса»), 9) «Казачка», 10) «Карта» («ограда»), 11) «Ал тăратса чупни» («бег с поднятой рукой»), 12) «Кĕпер» («мостик») (рис. 3). Как показывают названия танцев, их происхождение связано с каким-нибудь доминирующим движением, которые должны исполнить танцующие (№№ 1, 2, 3, 4, 10, 11, 12), либо с названием танца или плясовой мелодии (№№ 5, 7, 9). Другие, вероятно, являются названиями движений, имитирующих природные явления (№ 6) или трудовые процессы (№ 8). Все элементы движения быстрые и четко отлаженные. Ошибиться в них нельзя, потому что нарушится рисунок танца, а за ним и все действо. Важно также поддерживать темп танца. Четкий ритм танцам задает не только гармонист, но и сидящий рядом мужчина, отбивающий такты на подвешенной к потолку железной кочерге (турчăка). Молодежь танцует до самого утра. Пары чередуются в течение всего действа: один чижик (12 движений) танцуют одни, следующий – другие [20]. Чтобы парни и девушки отдохнули и набрались сил, иногда на «вахту» встают женщины средних лет и тоже в национальных костюмах. И этот совместный танцевальный марафон, основной тон в котором задает молодежь, с небольшими перерывами продолжается 5 дней.

 

Рисунок 3 – Молодежь исполняет танец сурхури ташши. Республика Башкортостан, Стерлитамакский р-н, дер. Косяковка. 7 января 2014 г. Фото из архива И.С. Соколовой

 

В постсоветское время сурхури проводили в клубе, а после того как он сгорел во время пожара, праздник вновь проходит в снятом по этому поводу сельском доме. Так, например, в Косяковке провели сурхури в 2013 и 2016 гг. В 2014 и 2015 гг. для проведения праздника молодежи было предоставлено помещение сельского Дома культуры в соседнем селе Новый Краснояр. Проводят это мероприятие работники Косяковской сельской библиотеки № 11, СДК и Косяковской основной школы [21; 22].

Следует отметить, что местное население весьма трепетно относится к сохранению данного праздника, заявляя, что традицию, пережившую века, они просто обязаны продолжить дальше: «Мĕнле хĕн вăхăтра упраса хăварма пултарнăскере эпир пĕтме памастпăр, ачасене те вĕрентетпĕр ак» (В такое тяжелое время сохранили обычай, мы не дадим ему умереть, вот и детей обучаем) [19]. В Косяковке создана даже инициативная группа по созданию в селе Музея сурхури, в котором будет выставлена доступная информация об этом обряде, а также о селе и его жителях. Праздник смогут увидеть не только жители села, но и гости, и туристы [23].

Сохранению традиции способствует также устойчивое убеждение, что отказ от нее может привести к трагическим последствиям для жителей села. В подтверждение этому жители села всякий раз приводят истории о том, что во время войны праздник не проводили и поэтому погибло много молодых людей [3–1988; 24]. В советское время праздник тоже был под запретом, но местные жители по старинке тайно проводили его в нанятом доме. Но в один год праздник проводить не стали, и в тот год, по воспоминаниям жителей, умерло много молодых людей [19]. Такие истории и установки усиливают сакральный характер обряда сурхури и, безусловно, способствуют его дальнейшему функционированию. Ввиду своей необычности и зрелищности праздник пользуется огромной популярностью. Лицезреть его с удовольствием собираются представители других национальностей не только из Косяковки, но и г. Стерлитамака.

Таким образом, сурхури / çĕнĕ çул / нартукан в современной обрядности сельских чувашей тяготеет к традиционным формам и времени проведения, включая и культурно-диалектные особенности, что может свидетельствовать об актуальности отдельных элементов или же всего комплекса (как в Косяковке) обрядности в жизни сельского чувашского социума. Часто именно праздники и обряды данного блока рассматриваются взрослыми как средство приобщения молодежи к национальным традициям.

Несколько иная ситуация с сурхури наблюдается в чувашских общинах в регионах России.

Сурхури – праздник региональных общин чувашей. С конца 2000-х гг. чувашский сурхури активно перемещается из сел в города и становится зимним праздником региональных общин. Подобные примеры известны по городам Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, по Иркутской, Мурманской, Самарской, Тюменской, Ульяновской областям и Республике Башкортостан. Период проведения праздника растянут с середины декабря до начала февраля и, таким образом, не всегда совпадает с традиционными сроками проведения новогодних праздников (с 7 по 18 января по новому стилю). Выбор даты определяется удобством для его потенциальных участников (как правило, выбирается суббота) и условиями аренды помещения для праздника. Так, в 2010 г. областной чувашский праздник «Сурхури» в Тюменской области прошел 6 февраля, в 2015 г. – 17 января, а в 2016 г. – 23 января. «Сурхури» 2016 г. московских чувашей состоялся 30 января.

Организаторами праздника выступают чувашские региональные общественные организации [25]. Получить организационную и финансовую помощь от государства способствует включение праздника в программы деятельности региональных учреждений культуры [26, с. 5]. При подготовке праздника для информирования участников активно используется Интернет: объявления и анонсы размещаются на Чувашском народном сайте («Чăваш халăх сайтĕ») и на страничках групп в социальных сетях Одноклассники.ру, ВКонтакте.

Одними из первых «Сурхури» сезона 2015–2016 провели екатеринбургские чуваши 13 декабря 2015 г. Праздник прошел в кафе гостиницы «Изумруд», арендованном по этому случаю. Сопровождался угощениями (в том числе и вскладчину), песнями, танцами, играми, инсценировками, ряжением. В празднике участвовали приглашенные артисты из Чебоксар [27; 28].

В Тюменской области «Сурхури» прошел 23 января в ДК «Строитель». В празднике приняли участие фольклорные коллективы из сельских районов – мест компактного проживания чувашей в области. В рамках праздника была организована выставка предметов декоративно-прикладного искусства, книг и периодических изданий о чувашах и на чувашском языке, детских новогодних рисунков, дегустация национальных блюд, праздничная концертная программа, работал мастер-класс «Деревянная игрушка». Кульминацией праздника стала инсценировка обрядового обхода детей и молодежи с ритуальным угощением участников, разбрасыванием гороха с пожеланиями хозяевам благополучия и хорошего приплода скота, гаданиями молодежи (на кольцах, выспрашивание имени суженого) и ряжением. Сцена, на которой происходило это действо, была украшена чувашской вышивкой, а перед ней были выставлены хлебные снопы – атрибуты богатого урожая будущего года. Молодежные гуляния проходили за праздничным столом, на котором стояли ритуальные блюда и напитки: хлеб, пироги, йăва, домашнее пиво сăра. Неформальную обстановку на празднике позволило создать дружеское общение участников не в зрительном зале, а за столами с угощениями, накрытыми перед сценой. И в зале, и на сцене присутствовали дети в национальных костюмах. Часть взрослых участников также была одета в стилизованные чувашские наряды. Праздник завершился танцами [29].

«Сурхури» московских чувашей состоялся 30 января 2016 г. в Доме культуры «Красный Октябрь» в Тушино. Организатором выступила национально-культурная автономия чувашей г. Москвы при деятельном содействии Полномочного представительства Чувашской Республики (ЧР) при Президенте Российской Федерации. В празднике участвовало около тысячи чувашей. Их приветствовали гости из Чебоксар – фольклорный коллектив «Аххаяс» из Шемуршинского района ЧР и профессиональные артисты. Во время антракта в фойе демонстрировался документальный фильм «Сурхури», проводилась распродажа изделий кондитерской фабрики «Акконд» и Вурнарского мясокомбината, чебоксарского трикотажа и чувашских валенок [30].

Как видно из большинства описаний, «Сурхури» в формате областного / городского праздника превращается в концерт фольклорных коллективов и эстрадных артистов. С традиционным праздником его связывает инсценировка ритуальных действ: гадания, угощения йава, рассыпание гороха и т.д. Само название праздника устойчиво связывается с гаданием по шерсти пойманной в хлеву овцы, поэтому нередко в центре внимания празднующих можно увидеть главный атрибут – овцу [31]. В качестве этнических маркеров праздника выступают чувашские песни, музыка, танцы, костюмы, блюда национальной кухни, предметы декоративно-прикладного искусства. Но наряду с атрибутами чувашского сурхури, на современном празднике присутствуют и символы общегражданского праздника, Нового года: нарядные елки, украшения, новогодние плакаты. Таким образом, в определенном смысле наблюдается слияние традиционного (этнического) и светского (гражданского) праздников.

В соответствии с традицией, к проведению «Сурхури» широко привлекаются дети, причем не только в качестве пассивных зрителей, но и непосредственных участников обрядовых действ. Поэтому праздник выступает одним из удачных способов приобщения молодого поколения к национальным традициям. Неслучайно праздник пришел даже в детские сады столицы Чувашии и соседних регионов (Ульяновск) в рамках программы приобщения детей к национальным традициям народа [32; 33], а Интернет переполнен сценариями инсценировок этого праздника в школьных аудиториях [34].

В отличие от других зрелищных этнических мероприятий чувашских региональных общин (Акатуй, Кĕр сăри, Чÿклеме), «Сурхури» не относится к массовым мероприятиям, имеющим репрезентативный характер. Он проводится в рамках общины, в первую очередь для самой общины и призван сплотить ее членов, укрепить в них чувство этнической принадлежности. В то же время он эффективно способствует межрегиональной интеграции, поскольку представители чувашских общин ездят друг к другу на этот праздник, обмениваются опытом.

Как и некоторые другие праздники чувашского обрядового календаря (Акатуй, Кĕр сăри), «Сурхури» отмечен вниманием чувашской общественности. Активисты фонда развития суваро-чувашской нации «Сувар» в конце 2015 г. провели торжество в кафе «Çеçпĕл». В столице Чувашии известен опыт проведения районного праздника «Сурхури», организованного в 2011 г. органами территориального общественного самоуправления (ТОС). На площади были организованы игры, состязания, выступления творческих коллективов и дегустация блюд национальной кухни [35]. Указанные примеры свидетельствуют не только о расширении социокультурного пространства сурхури за счет города, но и о его переформатировании в зрелищное массовое явление.

Заключение. Изучение новогоднего цикла сурхури в современной празднично-обрядовой культуре чувашей показало разнообразие его проявлений в различных социокультурных контекстах – в сельской и городской среде, в различных регионах проживания чувашей. Наиболее устойчивы по форме и содержанию сурхури сельских жителей. Связь с традиционными формами (в том числе и локально-диалектными) наблюдается в ритуальных действиях, атрибутах и даже в интерпретации сакрального смысла самого праздника. И здесь же мы видим стремление к сохранению аутентичных форм либо путем продолжения традиции, либо путем ее реконструкции с целью передачи молодому поколению.

Сурхури в качестве праздника региональных общин чувашей фактически утратил свои свойства как сакрального действа, превратившись в массовое зрелищное мероприятие, правда, с явными этническими признаками. Вместе с тем городской сурхури приобрел очевидную социокультурную значимость для сообщества как фактор этнической консолидации и этнической идентификации чувашей в городском поликультурном пространстве. Он прочно занял место в реконструированном праздничном календаре некоторых городских и региональных общин чувашей. Эти тенденции в развитии праздника в течение последних десятилетий не являются чем-то исключительным, они обусловлены трансформацией чувашского социума в условиях глобализации, повлекшей кардинальные изменения в празднично-обрядовой культуре народа в целом, а именно отход от сакральных основ, утрату локальных традиций и сложение общеэтнических форм, «масштабизацию» и «шоуизацию» праздников.

About the authors

Ekaterina Andreevna Iagafova

Samara State University of Social Sciences and Education

Author for correspondence.
Email: yagafova@yandex.ru

doctor of historical sciences, head of the Chair of Philosophy, History and Theory of World Culture

Russian Federation, Samara

Igor Georgievich Petrov

Institute of Ethnological Studies of R.G. Kuzeev of Ufa Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Email: ipetrov62@yandex.ru

candidate of historical sciences, leading researcher of the Department of Ethnography

Russian Federation, Ufa

References

Supplementary files