Кризисные явления в развитии среднеазиатского направления внешней торговли России на оренбургском направлении в 1-й четверти XIX века

Полный текст

В деле укрепления и расширения торговых отношений с ханствами Средней Азии Оренбургскому краю изначально отводилась особая роль. Эта тенденция прослеживалась с XVIII в. Одной из причин тому было местоположение края: с одной стороны Оренбургская губерния граничила с Волгой, с другой - был выход к устью рек Сыр-Дарья и Амур-Дарья. Подтверждением тому, что на Оренбург возлагались большие надежды в плане налаживания экономических связей со Средней Азией, служит замечание симбирского и уфимского генерал-губернатора Апухтина (1782-1784 гг.), содержавшееся в донесении в Государственную коллегию иностранных дел: «Торг там с начала построения города Оренбурга для того наипаче и учрежден, дабы все азиатской стороны купцы с товаром тамошнего продукта, также с золотом, и серебром, с каменьями сюда приезжали, и торг производили…причём они не только в обиде охраняются, но и во всяких случаях по справедливости защищаются, что могут хану их свидетельствовать бывшие в Оренбурге для торгу купцы их» [1, с. 114].

Со второй половины XVIII в. в Оренбурге бурно развивалась меновая торговля со среднеазиатскими странами. И.И. Неплюев доносил в Сенат о том, что в Оренбург прибывали богатейшие бухарские и хивинские караваны. Только одного персидского серебра единовременно ввезено 418 пудов и 22 фунта, «…и так как привозных туда из России товаров только на 14000 руб., из чего надобных азиатским купцам едва достанет ли, то, по просьбе русских купцов, принужден дать им на почтовые подводы подорожные, с которыми они на своем коште отправляют нарочных в Москву и другие города, чтобы как можно скорее еще доставить нужных товаров в Оренбург; сверх того писано в Казань, чтобы тамошние купцы спешили туда же со своими товарами, ибо если однажды русских товаров азиатским купцам недостанет, то этим они могут быть отохочены от приезда в Оренбург в большом числе» [2, с. 26].

Центральная власть способствовала такой активности, введя особые тарифные и таможенные правила для Оренбургского края.

Долгое время азиатской таможенной политике государство уделяло мало времени. Это объяснялось тем, что торговля с азиатскими государствами носила меновой и караванный характер. Не было и единого Азиатского тарифа: для Оренбурга и Троицка действовал один тариф, для Астрахани - другой [3, с. 100-101]. В первой половине XIX в. в состав азиатской таможенной границы вошли следующие участки: 1) по Каспийскому морю (Астрахань, Дербент, Баку); 2) по сухопутной границе (Гурьев, Оренбург, Троицк, Семипалатинск, Петропавловск и др.); 3) по торговле с Китаем в Восточной Сибири - район Кяхты; 4) по торговле с Грузией - Тифлис [4, с. 47].

Оренбургские гражданские и военные губернаторы не оставались безучастными к проблемам торговли со Средней Азией, напротив, они прилагали большие усилия к тому, чтобы и государству, и краю была выгодна эта торговля.

Так, в 1823 г. оренбургский военный губернатор П.К. Эссен подготовил для министерств финансов и иностранных дел записку об «устройстве заграничной торговли Оренбургского края на прочном основании». В данном документе подчеркивалось: «Предметом особенных забот и попечений моих всегда было расширение здешней заграничной торговли. Успех ее сначала служил мне наградою трудов; и я надеялся усилиями своими постепенно вести ее к состоянию, цветущему». Но, как отмечал П.К. Эссен, торговля эта стала разоряться [5, с. 44]. Военный губернатор видел пути решения проблемы в том, чтобы охранять караваны, организовывать вооруженный конвой и купить собственных верблюдов. Но это только первый шаг, следующий - учредить торговую компанию. П.К. Эссен разъяснял: «Единство управления делами поставит компанию в состояние распространить торговлю, сосредоточить мену киргизскую, дать торговле вообще направление выгоднейшее для отечества и мерами торговыми произвесть больше пользы, нежели можно ожидать от запрещений и стеснений». Далее шло еще одно предложение - открыть судоходство по Сыру, Аму и Аральскому морю, обосновать колонию при Сыр-Дарье, обнести ее глиняной стеной. Это было бы началом основания «цветущего города», возможностью делать безопасным и выгодным подвоз хлопчатой бумаги и других колониальных товаров, в которых нуждалась Россия. П.К. Эссен считал, что предложенное даст «возможность обратить индийский торг к нашим пределам» [5, с. 45].

Оренбургский военный губернатор разработал и проект «Правил Оренбургской азиатской компании на 30 лет». В проекте предусматривалось, что компания должна получить исключительное право заграничной торговли по Оренбургской линии, начиная от Звериноголовской крепости до Каспийского моря; капитал компании - 6 млн. рублей; преимущественное право давалось тем купцам, которые ранее участвовали в среднеазиатской торговле через Оренбургский край и понесли убытки в этой торговле. Предусматривалось, что компания только в крайних случаях прибегала к посредникам, в основном же товары должны были поставляться из первых рук. Купцам давалось право выписывать товар из-за границы; комиссионерам предлагалось торговать за свой счет теми товарами, которые не входили в круг оборотов компании, компания обязана была заводить фабрики и заводы; заводить в степи между Сыром и Уралом посевы хлопчатника, строить караван-сараи, а также другие учреждения.

Предполагалось, что компания будет находиться под строгим контролем оренбургского военного губернатора, отчитываться перед ним, в случае каких-либо трений решать вопросы на уровне министра финансов, ежегодно подавать отчет генерал-губернатору, публиковать его. Все действия компании должны были доставлять государству пользу.

В марте 1824 г. П.К. Эссен дождался ответа от Азиатского комитета по поводу представленного проекта. Ознакомившись с представленными документами, Азиатский комитет прореагировал следующим образом. В принципе он согласился с идеей создания купеческой компании, но, вполне обоснованно, указал на долговременность этого начинания в силу инертности российского купечества, его разобщенности. Комитет пришел к выводу: снарядить вооруженный конвой при караванах и широко известить об этом как русских, так и залинейных и азиатских купцов [6, с. 103].

Купцы с воодушевлением встретили эту инициативу и 2 ноября 1824 г. из Оренбурга, Троицка и Орской крепости вышли купеческие караваны в Бухару. К январю караваны соединились. Это было грандиозное предприятие: караван состоял из 1777 верблюдов, гнали 40 тыс. баранов.

Но каравану не суждено было дойти до Бухары. На него напали разбойничьи племена и хивинские войска. В течение 13 дней караван сражался, а затем был вынужден вернуться в Оренбург.

Купцы понесли значительные потери. Московский купец А. Кайдалов, потеряв 400 тыс. рублей, обратился в Азиатский комитет за помощью. Частично просьба была удовлетворена. В Комитет обратились и другие купцы. Они были родом и из Центральной России, и из Оренбурга, и из Средней Азии. В определенной степени их просьбы были учтены, и ¼ часть потерь возмещена государством [7, с. 48].

Российско-хивинские отношения, таким образом, вошли в режим жесткой конфронтации. И только благодаря Азиатскому комитету, предпринявшему ряд мер, напряжение было снято.

В мае-июне 1824 г. Азиатский комитет провел ряд заседаний, на которых анализировались обстоятельства разграблений российских торговых караванов, действия как хивинской, так и российской стороны. Выводы были сделаны следующие: руководство Оренбургского края воспринимало хивинского хана как опасного врага, стремившегося покорить Малую орду и покушавшегося на целостность границ самой Империи. Комитет настаивал на том, чтобы внешнеполитическое ведомство донесло до хивинского князя непричастность правительства к тем арестам, что имели место быть.

Однако нельзя говорить только о напряженности в отношениях двух государств. В то же самое время между Россией и Хивой шел оживлённый переговорный процесс по основополагающим вопросам межгосударственного сотрудничества.

Но даже после разбоя с караваном и выплаты убытков, Азиатский комитет не снял с повестки дня вопрос об учреждении компании, где, по убеждению П.К. Эссена, преимущественное право должны были получить местные купцы Оренбургского края. Но проект подвергся критике со стороны министра финансов Е.Ф. Канкрина. Он считал слишком затратным доставку из Бухары тех же кофе и сахара. Не одобрил предложения о преимущественном праве оренбургских купцов, постройку фабрик и заводов расценил как ничем не подкрепленное предложение. Торговля национальными товарами также ставилась под сомнение. Тем более критические отзывы уже имелись. Так, чиновник Оренбургской таможни Звенигородцев в 1825 г. представил свои «Замечания о торговле с азиатцами». Автор «Замечаний» предостерегал: «Мысль, что с безопасностью путей азиатская торговля распространится через обращение сюда богатств, прилегающих к Бухаре Кабула и Бадакшана, также Кашемира и Индии, едва ли основательна: ибо не только сами жители сих стран никогда не торговали в здешнем краю, но и бухарцами привозилось изделий их сюда весьма в малом количестве, и то очень редко, исключая кашемировых шалей, по предмету своему едва ли заслуживающих заботливость правительства» [8, с. 36-37].

Урегулированию вопросов двусторонней торговли с Бухарой, Хивой и Кокандом также уделялось много внимания. Для этого в ханства направляли отдельных лиц и целые экспедиции. Так, в 1813 г. в Коканд был направлен поручик Филипп Назаров. Результаты миссии нашли отражение в изданных им в 1821 г. «Записках». Автор сообщал о том, что в столице ханства очень развито ремесло, широко представлена базарная торговля. Описывались города Андижан, Наманган, Ташкент.

В 1820 г. в Бухару была направлена дипломатическая миссия во главе с А.Ф. Негри. В составе миссии находился капитан Генерального штаба Е.К. Мейендорф, который подготовил много ценных материалов. В своем «Путешествии из Оренбурга в Бухару» Е.К. Мейендорф дал анализ того, какие особенности необходимо учитывать, налаживая торговые отношения со Средней Азией [9, с. 120]. Для активизации торговых оборотов оренбургским и сибирским купцам II и III гильдии на пять лет было предоставлено право заграничной торговли (до этого такое право было только у купцов I гильдии) [10].

С 1 января 1826 г. азиатским купцам позволили вести оптовую торговлю на внутренних российских ярмарках. Для этого следовало уплатить гильдейские подати и получить купеческие свидетельства, т.е. точно так, как и российским купцам. Те же азиатские купцы, которые по каким-либо причинам не делали этого, могли вести оптовую торговлю по таможенной черте в течение одного года. Далее следовало «брать торговые свойства». Это касалось и розничной торговли. В Оренбурге пределы таможенной черты ограничивались таможней и Меновым двором.

Этими мерами российская власть пыталась создать режим благоприятствования для купцов-соотечественников и оградить от конкуренции со стороны азиатских купцов. Тем не менее оставалось фактом то, что почти вся торговля осуществлялась через азиатское купечество.

Таким образом, к началу 2-й четверти XIX века среднеазиатское направление внешней торговли России испытывало внутренний кризис, вызванный доминированием среди купцов представителей ханств Средней Азии. Именно поэтому впоследствии, в середине XIX века, российские купцы вышли с решительным требованием к правительству: добиться от Бухары, чтобы та признала равность прав российских и местных купцы, а также ввести запрет на торговлю азиатских купцов на внутренних российских ярмарках. Однако министр финансов Е.Ф. Канкрин, выступая на заседании Азиатского комитета, не согласился с предложением запретить среднеазиатским купцам торговать на внутренних российских ярмарках. Это привело бы к застою в торговле и росту цен на товары. Что касается уравнивания прав, то Бухара не шла на это. Поэтому было решено оставить все как есть. Эта проблема начала решаться только вместе с активным военным продвижением России в Среднюю Азию во второй половине XIX века.

Об авторах

Сергей Валентинович Любичанковский

Автор, ответственный за переписку.
Email: svlubich@yandex.ru

доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой истории России

Список литературы

Дополнительные файлы