The main features of the eneolithic cultures of the forest zone in Eastern Europe

Full Text

Целью нашего исследования является выделение универсальных черт в наиболее изученных энеолитических культурах лесной полосы. Территориальные рамки – от Финляндии и Карелии до Предуралья. Хронологические рамки исследования – с сер. IV по пер. пол. II тыс. до н.э., так как этим периодом датируются культуры энеолита данной территории.

В конце XIX в. итальянскими археологами (Л. Пигорини, Дж. Колини, П. Орси) был предложен термин «энеолит», который обозначал период между каменным и бронзовым веком [1, с. 30]. Это дало толчок для развития современной теории о существовании отдельного периода, который в литературе обозначается также как «медный век» или «халколит». Ряд авторов относят данный хронологический период к эпохе раннего металла, который объединяет как культуры с медными и бронзовыми изделиями, так и ранний железный век [2, с. 40–41].

Несмотря на продолжительную историю исследования энеолитической эпохи, в современной науке нет общепринятого определения понятия «энеолит». К настоящему времени выделено два подхода к его изучению: «формально-семантический», который ограничивается выявлением медных изделий, и «содержательный», основанный на анализе всего комплекса культурных изменений [3, с. 5]. В рамках исследования данного вопроса нами были рассмотрены основные критерии энеолита для классических культур Балкано-Карпатского региона с целью выделения черт, присущих данному археологическому периоду [4, с. 58–61]. В их число вошли: появление новых техник создания керамической посуды, развитие металлургии, распространение глинобитных построек и расширение зоны раннеземледельческих культур. Исходя из приведенных признаков, мы видим, что в основе смены неолита на энеолит в «южных культурах» лежит переход к прочной оседлости, изменение в керамическом комплексе, появление медных орудий и широкое распространение производящего хозяйства. В настоящей работе мы рассматриваем культуры лесной полосы, для которых на этом хронологическом этапе не было характерно производящее хозяйство.

Нами было проанализировано 6 археологических культур и культурно-исторических общностей энеолита: асбестовой керамики (типа войнаволок, оровнаволок и палайгуба), волосовская, чойновтинская, чужъяельская, гаринская, борская. Выбор культур был основан на том, что они достаточно хорошо изучены, и их данные можно использовать для сравнительного анализа.

На территории Финляндии и Карелии выделяется культура асбестовой керамики – комплексы войнаволок, оровнаволок и палайгуба (сер. IV – III тыс. до н.э.) [5, с. 45–55]. Керамика данного региона имеет в своем составе асбест или органические примеси, что наглядно отличает ее от предыдущего периода [6, с. 165]. Поселения характеризуются распространением жилищ-полуземлянок удлиненной формы [7, с. 165]. Это указывает на увеличение населения на рассматриваемой территории. Каменному инвентарю присущи отшлифованные рубящие орудия и двусторонняя обработка наконечников стрел [7, с. 168]. Исследователями отмечается, что на памятниках энеолитического периода появляются стоянки-мастерские по созданию рубящих орудий, предназначенных для обмена [5, с. 32]. На поселениях с асбестовой керамикой фиксируется развитие металлургии [7, с. 171]. Особой категорией находок являются янтарные украшения [8, с. 244] и мелкая кремневая скульптура [8, с. 245], что говорит о наличии предметов не утилитарного назначения.

Таким образом, на памятниках асбестовой керамики мы видим изменение в производстве каменных и керамических изделий, увеличение населения, распространение экономического обмена, появление неутилитарных предметов и освоение металлургии. Это говорит о переходе на новый уровень развития местного населения.

В центральной России и Поволжье на смену неолитическим культурам пришла волосовская культурно-историческая общность (рубеж IV–III – пер. пол. II тыс. до н.э.) [9, с. 184]. Общая площадь волосовских поселений достигает от 1500 м² до 5000 м² [10, с. 15]. Жилища имеют переходы, соединяющие близлежащие постройки, тамбуры, в некоторых из них фиксируются пристройки-ниши с признаками металлообработки [9, с. 169]. Значительное количество построек и усложнение их форм говорит о переходе к прочной оседлости и увеличении населения в данном регионе. Керамика культуры является пористой с примесью шамота и органики [9, с. 167]. Каменный инвентарь характеризуется увеличением количества орудий с двусторонней ретушью (наконечники стрел, дротиков, копий, ножи), более разнообразными становятся формы скребков [11, с. 109]. Среди каменных изделий также выделяются янтарные и сланцевые подвески [11, с. 111]. К находкам, относящимся к металлопроизводству, относятся тигли с остатками меди и медные предметы (проволоки, тесло, шилья, наконечник стрелы, браслет, кольцо и т.д.) [9, с. 176–178]. Ввиду распространения металлообработки был выявлен рост товарообмена между отдельными племенами [9, с. 178].

Таким образом, мы видим, что для волосовской культурно-исторической общности является характерным появление медных орудий, изменение в создании керамических и каменных изделий, усложнение формы жилищ, распространение взаимовыгодных экономических связей и создание вещей неутилитарного назначения. Наличие этих маркеров указывает на яркое отличие культуры от предшествующих этапов и выход на более сложную ступень развития.

Одной из наиболее изученных культур Европейского Северо-Востока является чойновтинская (кон. IV – пер. четверть II тыс. до н.э.) [12, с. 234]. На памятниках, относящихся к культуре, зафиксировано несколько типов жилищ разной площади от 12 до 100 м², что позволяет выделить легкие постройки и более крупные каркасно-столбовые жилища-полуземлянки [13, с. 231]. В жилищах были выявлены следы медеплавильного производства (обломки тиглей, шлаки, капли металла) [12, с. 232]. Каменные предметы представлены изделиями с бифасиальным утончением, а также шлифованными орудиями (долота, тесла) [14, с. 235]. Уже на раннем этапе существования культуры фиксируется смена в керамическом материале (преобладание пористой керамики) [12, с. 223]. Среди предметов неутилитарного назначения можно выделить изделия со следами износа от кожаного мешка, единичную находку подвески из не кремневой породы и подвески из прибалтийского янтаря [13, с. 236].

Исходя из этого, мы можем говорить про изменение на территории распространения чойновтинской культуры техники создания каменных и керамических изделий, переход к частичной оседлости и развитие металлургического производства. Находки из прибалтийского янтаря говорят о процессе экономического обмена.

Наряду с вышеупомянутой культурой на территории Европейского Северо-Востока выделяют чужъяельскую культуру (втор. пол. IV – нач. III тыс. до н.э.) [15, с. 122]. Поселения данной культуры представлены лишь сезонными постройками, на которых не было выявлено следов производственных комплексов [13, с. 214]. Керамика представлена плотными сосудами сопоставимыми с камской неолитической керамической посудой [13, с. 216]. Лишь на позднем этапе появляются изменения в орнаментальных композициях и формовочной массе керамических изделий [13, с. 221]. Немногочисленны орудия неутилитарного назначения и каменные двусторонне обработанные изделия [16, с. 247]. Население данной культуры не было знакомо с металлообработкой [16, с. 247].

Исходя из анализа признаков, присущих чужъяельской культуре, мы видим, что она является постнеолитической.

Гаринская энеолитическая культура является наиболее крупной на территории Предуралья (кон. IV – нач. II тыс. до н.э.) [17, с. 37]. Здесь фиксируется распространение многокамерных жилищ-полуземлянок, включающих в себя коридорообразные переходы, очажные и хозяйственные ямы. Относительно неолитических жилищ, площадь энеолитических землянок и полуземлянок увеличивается и варьируется от 40 до 120 м² [18, с. 22]. Керамический комплекс гаринской археологической культуры значительно отличается от более ранних неолитических материалов. Как и в других энеолитических культурах лесной полосы, здесь прослеживается использование пористой и ломкой керамики, что говорит о смене техники ее создания (в формовочной массе начали использоваться органические примеси) [19, с. 89]. По сравнению с неолитическими материалами увеличивается количество шлифованных предметов. Характерные формы орудий данного периода: наконечники стрел с усеченным основанием, ножи на плитках, овальные скребки, проколки, сверла, резаки [19, с. 90]. Рассматриваемому периоду присущи находки с бифасиальной обработкой [20, с. 20].

Для энеолита лесного Предуралья также характерно распространение предметов неутилитарного назначения. К их числу мы относим украшения из серпентинита и сланца, найденные как внутри, так и за пределами жилищ [21, с. 31]. Гаринской культуре присущи изделия из меди (орудия и украшения). На территории Верхнего и Среднего Прикамья в данный хронологический период существовал собственный центр развития металлургии на основе местных медистых песчаников. Высокое качество изделий из меди позволило наладить экономическую связь с сопредельными территориями [22, с. 13].

Исходя из этого, мы видим, что для оседлого населения региона характерно использование медных орудий и предметов не утилитарного назначения. Претерпели изменения и способы создания керамических изделий и каменных орудий. Добыча местных медистых песчаников позволила создать предметы для взаимовыгодного обмена.

Лесной энеолит Верхнего и Среднего Прикамья представлен также борской культурой (кон. IV – сер. III тыс. до н.э.) [23, с. 193], расположенной в левобережной пойме р. Камы. Борские жилища характеризуются удлиненной формой, имеют большую площадь (самое крупное достигает 216 м²) и отличаются многочисленными очагами и нишеобразными выступами вдоль боковых стенок [24, с. 56–57]. Керамический комплекс близок к гаринскому производству и включает в себя пористую посуду с примесью песка, шамота и раковины [23, с. 188]. Каменные орудия уступают в своем разнообразии гаринской культуре, но здесь также распространяются двусторонне обработанные предметы (метательные орудия) [23, с. 188]. На памятниках борской культуры не было выявлено металлургического производства. Единичные медные находки (шило, пластинка, два литника) относят к взаимодействию с гаринским населением [24, с. 57]. Среди каменных изделий борской культуры выделяются подвески из серпентинита, что говорит об использовании предметов неутилитарного назначения [21, с. 31–32].

Таким образом, мы можем сделать вывод, что хозяйственный уклад населения борской культуры остался схож с неолитическим периодом, хотя имеются черты развития керамических и каменных изделий. Также здесь увеличивается количество жилищ, что говорит о развитии оседлого образа жизни.

Исходя из анализа энеолитических культур лесной полосы, мы можем сказать, что наиболее часто на данной территории встречаются такие признаки, как появление металлургии, изменение в формовочной массе керамической посуды, распространение техник бифасиальной обработки и шлифования каменных изделий, увеличение жилищ, что говорит об оседлости и росте населения, создании предметов неутилитарного назначения и возникновении местного производства, направленного на развитие обмена с соседними регионами.

После анализа культур мы видим, что наиболее развитыми являются волосовская, чойновтинская, гаринская и культура асбестовой керамики, в которых присутствуют все обозначенные признаки. Менее развитой является борская культура, в которой отсутствуют медные изделия и признаки экономического обмена. Наименее развитой является чужъяельская культура, в которой лишь отчасти фиксируются обозначенные маркеры. Возможно, это связано с неполной изученностью памятников культуры.

В заключение можно отметить, что выделенные признаки позволяют делать выводы о переходе к энеолитической эпохе на основе не только наличия медных предметов, но и иных маркеров данного периода.

About the authors

Anastasia Yuryevna Smertina

Author for correspondence.
Email: nnazarowa@mail.ru

assistant of Domestic and World History, Archeology Department

References

Supplementary files