A set of bone tools in the case from the settlement Asaviec 2 in the Krivina peat bog (northern Belarus)

Full Text

Контекст обнаружения

В 2010 году во время исследования условного слоя 7 (60–70 см) памятника Асавец 2 (Кривинский торфяник, Бешенковический район Витебской области, Беларусь) [1] в квадрате 415 был выявлен in situ уникальный артефакт [2, с. 278] (рис. 1). Находка представляет собой футляр с двумя зафиксированными изделиями внутри (рис. 2).

Керамический материал из слоя, в котором сделана находка, представлен преимущественно фрагментами сосудов северобелорусской культуры позднего неолита – раннего периода бронзового века с единичными находками средненеолитической керамики усвятской культуры [2, с. 278]. Переход от доминирования артефактов северобелорусской культуры к усвятским в границах данного раскопа (кв. кв. 415–426) прослеживается на уровне условного слоя 90–100 см. Таким образом, изделие может быть отнесено к северобелорусской культуре. В пользу этого говорит и орнамент, вырезанный на футляре (рис. 2: а). С одной его стороны это ряд из тринадцати наклонных нарезок длиной от пяти до семи миллиметров, с другой – ряд из семнадцати вертикальных нарезок длиной от трёх до пяти миллиметров, к которому с одного края вплотную примыкает ещё один ряд из восьми наклонных, длиной около четырёх миллиметров, нарезок. Подобные орнаментальные мотивы типичны для керамических изделий северобелорусской культуры, а также встречаются и на одновременных костяных изделиях [3, с. 322, мал. 126; 4, с. 376, рис. 2: 4, рис. 4: 5, рис. 5: 14; 5, с. 84, мал. 8: 5).

В следующем условном слое 70–80 см соседнего квадрата 416 была выявлена деревянная рыболовная верша (буча), по которой получена дата 3810 ± 50 BP (2460–2064 cal BC) (Ле-10465) [6, с. 311]. Соответственно, костяной набор относится ко второй половине III – границе III–II тыс. до н.э., что ещё раз подтверждает её принадлежность к жижицко-кривинскому варианту северобелорусской культуры [7, с. 25].

В археологической коллекции стоянок Кривинского торфяника известны близкие по морфологии к футляру артефакты и их фрагменты из трубчатых костей птиц, которые ранее определялись как крупные пронизи от ожерелий или игольники [8, с. 244, 245, мал. 28]. Некоторые из них тоже орнаментированы нарезками. Однако определение точных аналогов, по нашему мнению, невозможно без привлечения детального макро- и микроскопического анализа. Такая же проблема проявляется и при поиске аналогов среди коллекции костяных острий и проколок, которых на сегодняшний день на памятниках Кривинского торфяника выявлено более 250 экземпляров (раскопки 1966–2019 годов). Вопросы, связанные с данными трасологии, возникают и в случае привлечения материалов из памятников соседних регионов, так как близкое морфологическое сходство не может служить обязательным свидетельством совместного использования или хранения подобных изделий. Факты же выявления подобных составных наборов костяных изделий на памятниках неолита и бронзового века Восточной Европы авторам не известны.

Методика исследования

Работа с костяными изделиями памятника Асавец 2 производилась в рамках методики экспериментально-трасологического анализа [9–11].

Для выполнения задач исследования использовались следующее оборудование и программное обеспечение:

– стереомикроскоп МБС-9 (косонаправленное освещение; увеличение до 98 крат);

– металлографический микроскоп Olympus (встроенное освещение; увеличение до 500 крат); стереомикроскоп Bresser Advance ICD (встроенное освещение; увеличение до 160 крат); поляризационный микроскоп Leica DM4500 P LED (встроенное освещение; увеличение до 150 крат);

– установка для макросъёмки с возможностью микрофокусировки в сочетании с камерой Canon EOS 450D, объективами Canon Macro EF-S 60 mm 1:2.8 USM, при косонаправленном внешнем освещении светодиодными и люминесцентными осветителями;

– программное обеспечение Canon EOS Utility, Helicon Focus.

Для верификации зафиксированных утилитарных следов использовалась база эталонов костяных и роговых орудий, полученная в ходе экспериментов авторов статьи.

 

Рисунок 1 – Набор костяных орудий в футляре в культурном слое памятника Асавец 2 (фото М.М. Чернявского)

 

Рисунок 2 – Набор костяных орудий в футляре. а – в собранном виде in situ, б – «клин», в – остриё (рис. Т.В. Зинченко)

 

Сырьё и технологические особенности

Как уже было отмечено выше, находка представляет собой футляр с двумя заострёнными предметами внутри (рис. 2; рис. 3: а). Футляр изготовлен из диафиза трубчатой кости крупной птицы. Эпифизы удалены по предварительно прорезанным кольцевым пазам. Фаски пазов затем сглажены на абразиве. Диафиз обработан продольным строганием, а затем украшен гравированным орнаментом в виде кольцевой нарезки ближе к одному концу и линиями из поперечных и наклонных коротких регулярных нарезок.

В футляре помещались два предмета – остриё из бокового метаподия лося (Alces alces) и заострённое костяное изделие, расширенное в виде клина на одном конце (далее «клин») (рис. 2: б, в; рис. 3: а). Дистальный конец метаподия заточен строганием (рис. 2: в). Проксимальный эпифиз отломан по предварительно прорезанному с одной стороны пазу. Фаски излома оставлены без дополнительной обработки. Подобная техника оформления рукоятей инструментов, сырьём для которых служили боковые метаподии лося (грифельные кости), является исключением для материалов памятника Асавец 2 [7, с. 102, мал. 26: 1, 2]. Как правило, эпифизы таких костей оставались без изменений. Мы допускаем, что на этот раз эпифиз был удалён специально для помещения инструмента в футляр.

«Клин», в свою очередь, изготовлен из фрагмента продольного расщепления диафиза длинной кости (рис. 2: б). На поверхности его корпуса хорошо сохранились следы глубокого продольного строгания. Один конец остро заточен, а на противоположном, короткими срезами, оформлена асимметрично скошенная грань – собственно клин (рис. 3: д). На момент выявления артефакта остриё и «клин» были плотно вставлены в футляр остриями внутрь (рис. 2: а). Очевидно, что размеры «клина» регулировалась исходя из объёма оставшегося свободного места в футляре с помещённым внутрь метаподием.

 

Рисунок 3 – Расположение участков со следами использования: а – элементы набора. Футляр из трубчатой кости птицы, остриё и «клин»; б – зона 1 – кончик острия; в – зона 1 – следы использования на поверхности острия проколки; г – зона 2 – выраженные линейные следы использования и заполировки на плоской поверхности проколки; д – скошенная грань «клина» со следами использования; е – следы использования в виде линейных царапин и заполировки на скошенной грани «клина»; ж – следы использования на плоской стороне скошенной грани «клина» (фото А.А. Малютиной)

 

Следы использования и их экспериментально-трасологическая интерпретация

Анализ следов использования на поверхности всех трёх компонентов набора выявил следующие особенности.

Начнём с острия из бокового метаподия лося.

Выделяются две зоны локализации следов износа. Первая – кончик острия, где поверх следов строгания сформировалась обтекающая заполировка по верхним участкам рельефа (рис. 3: б, в) с разнонаправленными тонкими линейными следами. Кончик острия с микросколами, грани которых мягко сглажены (рис. 3: б). Ниже микрорельеф поверхности меняется (зона 2): линейные следы с неровными краями, короткие и длинные, становятся регулярными, направленными поперёк оси изделия, равномерно плоская заполировка становится интенсивнее (рис. 3: г). Участок с данным типом износа занимает центральную часть изделия, показанную на рисунке чёрной стрелкой (рис. 3: а). Встречаются здесь также относительно грубые макроследы, а сама поверхность кости приобретает характер «затёртой». Грани широкого окончания орудия (рукоять) характеризуется мягко сглаженным рельефом, заполировкой по выступающим участкам рельефа и многочисленными разнонаправленными короткими линейными царапинами.

Анализ поверхности «клина» также дал положительный результат: на гранях широкого асимметрично скошенного окончания выявлен утилитарный износ: выступающие участки с интенсивной обтекаемой заполировкой, продольно сглаживающей микрорельеф кости (рис. 3: д, е). Линейные следы хорошо просматриваются. Они представляют собой участки с длинными, параллельными друг другу царапинами с неровными краями. Чуть более выражены перпендикулярные регулярные линейные следы, местами пролегающие поверх длинных царапин (рис. 3: е). Узкой полоской заполировка распространяется по кромке широкого конца, мягко сглаживая её и опускаясь на плоскую сторону (рис. 3: ж). Участки с заполировкой сопровождают короткие невыразительные микроцарапины, перпендикулярные кромке широкого конца. Острый конец «клина» и его корпус не имеют макро- и микроследов, связанных с возможным использованием.

Поверхность орнаментированного футляра из трубчатой кости птицы не имеет чётко локализованных зон со следами, которые можно было бы связать с той или иной механической работой. Поверхность кости отличается умеренной заполировкой по выступающим участкам рельефа. Следы строгания, равно как и декоративные нарезки, практически не видоизменены. Зафиксированные особенности можно охарактеризовать как общий неутилитарный (недифференцированный) износ, который образуется в процессе пребывания предметов в человеческом обиходе, в процессе намеренных или ненамеренных манипуляций с ними [12, с. 139; 13, с. 255].

Для интерпретации зафиксированных следов мы обратились к результатам наших экспериментов с использованием костяных орудий в различных хозяйственно-бытовых сферах: перфорация обработанных мягких шкур (около 300 проколов) (рис. 4: г–е), проделывание отверстий в берёзовой коре (около 340 проколов с проворачиванием) (рис. 4: а–в), вязание костяным остриём верёвки из луба липы (50 часов работы) (рис. 5: г). В результате последнего эксперимента удалось получить и наблюдать видоизменения естественного микрорельефа кости на разных участках – от острия до рукояти (рис. 5: а-в).

Исходя из проведённых наблюдений, можем заключить, что оба костяных инструмента использовались при работе с растительными материалами. Равно как и экспериментальное остриё для вязания лубяной верёвки, остриё из метаподия из памятника Асавец 2 демонстрирует интенсификацию износа в центральной части, что соответствует месту основного трения материала в процессе работы с ним (наматывание, проворачивание). Кончик же острия, находящийся в контакте с руками человека, выраженного износа от материала не имеет, при этом обтекающая заполировка и мягкая сглаженность кончика присутствуют и на экспериментальном, и на археологическом образцах. Интенсивная заполировка по выступающим участкам рельефа широкого конца острия соответствует износу на рукояти экспериментального эталона (рис. 5: в).

Костяные острия для работы с растительными материалами по данным трасологического анализа выделены в материалах многослойного памятника раннего неолита Ракушечный Яр [14]. На памятнике раннего неолита Ла Драга в Испании по данным экспериментально-трасологических наблюдений выделяют целый набор инструментов для вязания и плетения из крапивы и шерсти, в том числе спицы [15].

Точной экспериментальной копии «клину» нами пока не сделано, но характер зафиксированных микроследов в специфической зоне их распространения по поверхности археологического изделия позволяет нам предположить, что «клин» использовали при создании широких отверстий для протягивания берестяных лент или в других вспомогательных операциях при плетении или вязании изделий из растительных волокон. В результате этого сформировались длинные продольные и поперечные линейные следы с рваными краями по скошенному концу. Наиболее близкая, как нам кажется, аналогия этому изделию – это кочедыки, т.е. инструменты для плетения со специально выделенным выступом или со слегка загнутым вверх концом. Подобные изделия из кости и рога реконструируются по данным трасологии для памятников позднего неолита и бронзового века Кольского полуострова [16, с. 216, рис. 62: 23–26, 28; 17, с. 97], культуры Триполье [18, с. 41].

Получаемые в результате вязания и плетения изделия из растительных материалов (верёвки, одежда, сети, корзины) не сохранились на памятнике Асавец 2. Небольшие фрагменты вязаных или плетёных верёвочек из луба, которые использовались для фиксации деревянных рыболовных конструкций, обнаружены на соседнем памятнике Кривина 3 в Кривинском торфянике [19, с. 193a: мал. 88а: 3]. Фрагменты вязаных и плетёных изделий, верёвки, мотки обработанного луба липы тем не менее представлены на культурно и территориально близком памятнике Сертея II в Смоленской области, на котором были обнаружены остатки неолитического свайного поселения 3 тыс. до н.э. [20, fig. 8; 21, с. 109, илл. 3; 22, fig. 19].

 

Рисунок 4 – Процесс работы и следы использования на экспериментальных эталонах: а–в – проделывание отверстий в берёзовой коре (около 340 проколов с проворачиванием); г–е – перфорация обработанных мягких шкур (около 300 проколов) (фото А.А. Малютиной)

 

Заключение

Использование обнаруженных на памятнике Асавец 2 костяных инструментов по отдельности тем не менее не исключает их применения в составном виде, что, на наш взгляд, объясняет некоторые технико-морфологические особенности компонентов набора. Во-первых, напомним, что на момент выявления остриё и «клин» были плотно вставлены в футляр острыми концами внутрь. Очевидно, размеры «клина» регулировалась исходя из объёма оставшегося свободного места в футляре с помещённым внутрь остриём. Во-вторых, намеренное удаление эпифиза у острия также помогает беспрепятственному размещению обоих инструментов в трубчатой кости. В-третьих, оформление широкого асимметрично скошенного конца «клина» выглядит своеобразным и нетипичным. Учитывая вышеперечисленные особенности, предлагаем реконструкцию орудия в готовом для работы виде (рис. 6). В результате простого перемещения острия и «клина», они плотно, без люфта, жмутся друг к другу; трубчатая кость птицы при этом становится рукоятью, удобной для удержания и усиленного надавливания. При таком расположении, как нам представляется, становится понятным и наличие «клина», который в нашей реконструкции служит своеобразным упором для большого пальца в руке мастера и своим скошенным и обтекаемым краем обусловливает скольжение волокон при создании изделий (сетей, корзин и т.п.).

 

Рисунок 5 – Процесс работы и следы использования на экспериментальных эталонах: а–г – вязание костяным остриём верёвки из луба липы (50 часов работы) (фото А.А. Малютиной)

 

Рисунок 6 – Реконструкции рабочего вида сложносоставного орудия для прокалывания, вязания и плетения растительных материалов: а – изначальный вид предмета, б – реконструкция (фото М.М. Чернявского)

 

Специфическое расположение следов износа на скошенной грани и отсутствие их на корпусе «клина» может объясняться таким нестандартным способом использования. Зоны с грубыми линейными царапинами и затёртостью на плоскости острия из метаподия могли также сформироваться в результате подобного использования, при котором происходило трение костяных орудий друг о друга. И последний интересный момент, на котором мы хотели бы остановиться, это концентрическая линия, прорезанная на конце футляра. Только с этой стороны возможно размещение острия и «клина» как в «рабочем», так и в «походном», собранном, положениях. Противоположный конец слишком узкий и не может их вместить. Таким образом, кольцевая нарезка могла быть сделана для удобства пользования составным орудием и маркирует «правильный», приспособленный для сборки конец трубочки.

Костяные проколки или острия являются широко распространённым типом изделий на памятниках каменного века, энеолита, бронзового века. Однако обнаруженный на памятнике Асавец 2 уникальный набор костяных орудий в футляре – набор для вязания, плетения – позволяет взглянуть на стандартные вещи под новым углом и расширить наши знания о хозяйстве людей в прошлом, оставляя между тем простор для дальнейших размышлений и новых экспериментальных реконструкций.

About the authors

Anna Andreevna Malyutina

Institute of History of Material Culture of the Russian Academy of Sciences

Email: kostylanya@yandex.ru

researcher of Experimental-Traceology Laboratory

Russian Federation, Saint Petersburg

Maxim Mikhailovich Charniauski

Institute of History of the National Academy of Sciences of Belarus

Author for correspondence.
Email: maxchar@gmail.com

candidate of historical sciences, head of Archeology of Prehistory Society Department

Belarus, Minsk

References

Supplementary files