Large tare vessels of the bronze age Turganic settlement in Orenburg Region

Full Text

Исследования Турганикского поселения на реке Ток в западной части Оренбургской области начались в начале 80-х годов XX в. [1, с. 58–78]. В 2014–2015 гг. с целью выяснения культурной и хронологической принадлежности материалов бронзового века, происходивших из верхнего культурного слоя, раскопки поселения были продолжены. Керамика из этого слоя предположительно была отнесена к РБВ и, таким образом, по хронологии и в культурном плане она была синхронизирована и связана с ранним (репинским) горизонтом ямной культуры, что позволили сделать первые ¹⁴С даты, полученные по фрагментам керамики [2, с. 25, табл. 9; 3, с. 181]. Новые ¹⁴С даты, полученные по костям животных, подтвердили это заключение [4, с. 119].

Керамика бронзового века характеризуется толстостенностью и визуально хорошо заметными включениями раковины [5, с. 121]. Всего найдено немногим более 2000 фрагментов керамики эпохи бронзы. По способу обработки поверхностей она подразделяется на 2 группы. Для первой, более многочисленной, типичным признаком является заглаживание внешней и внутренней поверхностей сосудов с помощью крупнозубчатых гребенчатых штампов в виде расчесов в разных направлениях − в «паркетном» стиле. Посуда представлена горшковидными и баночными формами, орнаментированными веревочкой, гребенчатыми штампами, ямочными вдавлениями, значительная часть ее не орнаментирована. Поскольку в коллекции отсутствуют плоские днища, видимо, посуда была круглодонной. Найдено одно круглое днище с крупными расчесами. Технологический анализ, проведенный по методике А.А. Бобринского [6], показал разнообразие в навыках отбора исходного сырья и составления формовочных масс. Большинство неорнаментированной посуды с расчесами изготовлено из глины разной степени запесоченности, к которой добавлялась либо дробленая раковина и органический раствор, либо шамот, дробленая раковина и органический раствор. Вторая группа представлена сосудами со слегка бугристыми поверхностями, без расчесов. Форма сосудов: слабо профилированная горшковидная или баночная [7, с. 60–70].

В первой группе выделяются крупные толстостенные горшки типа хумов с сильно отогнутыми и утолщенными венчиками. Внутренние поверхности сосудов и срезы венчиков заглажены крупнозубчатым гребенчатым штампом. Поскольку полная реконструкция сосудов невозможна, то судить об обработке внешней поверхности затруднительно. Однако, судя по найденным совместно с венчиками большим количеством стенок сосудов, заглаженных с обеих сторон крупнозубчатым штампом, можно предполагать, что внешняя поверхность также обрабатывалась аналогично.

В данной статье особое внимание уделено именно этой группе сосудов. Внутри указанной группы посуды выделяется два типа по особенностям оформления венчиков: 1) срез венчика плоский или слегка округлый, иногда немного скошен внутрь, с внутренней стороны наблюдается плавная линия перехода от венчика к тулову. При переходе от венчика к тулову сформирована невысокая (до 4 мм) шейка, примерный диаметр горловины сосудов по внешнему краю венчиков – от 22 до 30 см, ширина плоской поверхности венчиков 2,5–3 см. Керамика не орнаментирована (рис. 1, 1–3); 2) срез венчика довольно резко скошен внутрь, иногда образуя своеобразный выступ – уступ, после чего венчик плавно переходит в тулово. По плоскости венчика и, видимо, по плечикам был нанесен орнамент из разреженных рядов крупных треугольных наколов (рис. 2, 2). Диаметр горловины – 19 см, ширина верхней части венчика 4 см.

Керамика первого типа представлена 12 фрагментами от 4-х сосудов. Все они обнаружены на участках 5, 6 и 9 на уровне 9–10 штыков, т.е. в верхнем культурном слое поселения совместно с основной массой керамики 1 группы. Сосуды изготовлены только из запесоченной глины. Формовочная масса составлена по одному рецепту: дробленая, предварительно нагретая раковина + органический раствор [7, с. 70]. Таким образом, хумы 1 типа на Турганикском поселении, с одной стороны, отличаясь от керамики с расчесами по форме, близки части этой керамики по технологии изготовления. О культурном и, вероятно, хронологическом единстве этой посуды с группой керамики с расчесами свидетельствуют и такие признаки, как способ обработки поверхности, видимо, круглодонность и, прежде всего, радиоуглеродные даты, полученные для слоя с керамикой с расчесами. Важно отметить факт, что единственное круглое днище с расчесами изготовлено в соответствии с емкостно-донной программой конструирования начинов, что характерно для погребальной посуды ямной культуры репинского этапа [8, с. 90]. В свое время А.А. Бобринский отмечал, что данный прием конструирования наиболее распространен на Северном Кавказе и в Закавказье, в частности, он отмечен по материалам двух археологических культур: куро-аракской и майкопской [6, с. 115–116].

 

Рисунок 1 – Керамика. Хумы 1 типа: 1–3 – Турганикское поселение; 4–6 – Переволоцкий I кург. мог., кург. 7, погр. 2

 

Учитывая малочисленность данной посуды на фоне общей массы гончарных изделий РБВ на Турганикском поселении, а также ее отличительные особенности, можно предположить, что хумы изготавливались по особой технологии и имели специальное хозяйственное назначение.

Аналогичный по форме сосуд обнаружен в погребении 2 кургана 7 Переволоцкого курганного могильника, относящегося к ямной культуре [9, с. 49–51]. Он имеет массивный, отогнутый наружу венчик и раздутое тулово, по всем поверхностям покрыт расчесами крупного гребенчатого штампа (рис. 1, 4–6). Сосуд отличается от турганикских хумов наличием уплощенного дна и технологией изготовления. Мастерами отбиралась ожелезненная, незапесоченная глина, в состав формовочной массы вводился крупный шамот и органический раствор, возможно, в виде выжимки из навоза. Начин изготовлен в соответствии с донно-емкостной программой, возможно применение формы-модели. Полое тело конструировалось из крупных лоскутов, наращиваемых по спиралевидной траектории. Обе поверхности сосуда заглажены крупным гребенчатым штампом, оставляющим на поверхности расчесы в разных направлениях.

Впервые к интерпретации известного на тот момент единственного венчика сосуда из раскопок Турганикского поселения в 1982 г. обратился С.В. Богданов. Он попытался реконструировать его форму как корчагу и отнес ее к «одной из линий развития майкопско-новосвободненской керамики позднего периода» [10, с. 170]. Автор, на наш взгляд, не достаточно корректно провел реконструкцию сосуда как корчагу с плоским дном, поскольку достоверно связать с венчиком стенки и дно было невозможно. По его мнению, этот сосуд отражает глубокие контакты носителей ямной культуры Волго-Уральских степей и майкопско-новосвободненской культуры… [10, с. 171]. Полученные нами в ходе последних раскопок материалы и сопоставление их с керамикой майкопской культуры [11, с. 22–41, рис. 44–65] не позволяет согласиться с весьма категоричным выводом С.В. Богданова о единой для них генетической линии развития, так как майкопские сосуды, хотя по размерам и отчасти по форме близки турганикским хумам, но совершенно оригинальны в сравнении с последними (техника конструирования с применением гончарного круга, отогнутые без утолщения венчики и др.). Однако заключение автора о возможности синхронного развития обеих традиций подтверждается.

Прежде всего, следует обратиться к радиоуглеродным датам, серийно полученным нами в последнее время как по керамике 1 группы с расчесами, так и по костям животных из слоя РБВ.

Серия радиоуглеродных определений по костям животных из верхнего культурного слоя (шт. 8–10) подтвердила ранее известную дату по керамике с расчесами Турганикского поселения – Кi 15597 4710 ± 80 ВР [3, с. 181]. В целом, для слоя БВ устанавливается интервал от 3700 до 3400 лет ВС, что соответствует известным датам по керамике поселений Кызыл-Хак I и II [2, с. 25], а также других памятников раннеямного (репинского) горизонта и радиокарбонным датам майкопской культуры раннего и среднего диапазона [12, с. 114–115; 4, с. 119].

Керамика второго типа в материалах Турганикского поселения представлена одним сосудом (рис. 2, 2). В качестве исходного сырья для его изготовления отбиралась незапесоченная илистая глина, в формовочную массу вводились не калиброванный шамот, дробленая, предварительно нагретая раковина и органический раствор.

Близкий по форме сосуд происходит из исследованного в 1977 году Н.Л. Моргуновой курганного могильника Кардаиловский I (курган 1, погребение 3). Он был обнаружен во фрагментированном состоянии, его многочисленные обломки встречались в засыпи могильной ямы многоступенчатой конструкции, захоронение в которой не найдено. Судя по сложности ритуала и крупным размерам самого кургана, кострищу на ступенях ямы и отсутствию следов ограбления, данный комплекс являлся сакральным комплексом.

Сосуд очень крупный, с массивным утолщенным венчиком и плоской поверхностью его края шириной 3,5 см. Внешний диаметр горловины 31 см (рис. 2, 1). Ниже венчика суженная невысокая шейка резко переходит в тулово под углом примерно в 45 градусов. В верхней части сосуда на плечиках имеется валик, украшенный с верхней и нижней стороны отпечатками крупнозубчатого штампа. Ниже и выше валика нанесены широкие волнистые линии тем же гребенчатым штампом. Вся поверхность сосуда, а также плоский верх венчика заглажены штампом, оставляющим на внутренней и внешней поверхностях расчесы в разных направлениях. Дно, возможно, было круглым, поскольку фрагменты плоского дна не найдены, несмотря на многочисленность обломков. Автор сочла возможным соотнести данный сосуд с сосудами реповидной формы катакомбной культуры [13, с. 12; 14, с. 11–12, рис. 7]. Сравнение проводилось прежде всего с материалами Подонья [15, с. 82–87]. Однако кардаиловский сосуд отличается от последних формой придонной части, не столь сильно раздутым туловом и отсутствием плоского широкого дна. Сосуд изготовлен из незапесоченной илистой глины, к которой при составлении формовочной массы добавлялись крупный шамот и органический раствор.

Керамика, подобная 2 типу хумов, в единичных экземплярах встречена на широкой территории: в Северном Прикаспии, бассейне р. Самары, Прикубанье и в Поднепровье. Исследователи отмечают необычность данной керамики и пытаются найти ей культурно-хронологическую позицию.

На территории Северного Прикаспия обнаружены два сосуда, близкие по форме изучаемым сосудам [16, с. 125]. Сосуд с поселения Тау-Тюбе орнаментирован в верхней части рядами вертикальных отпечатков ногтя, а ниже – наклонными расчесами. Дно сосуда не сохранилось, поэтому восстановить полную форму невозможно (рис. 2, 4). Сосуд изготовлен из не запесоченной глины, к которой при составлении формовочной массы добавлен крупный шамот и органический раствор, возможно, в виде выжимки из навоза. В составе шамота фиксируется раковина. Сосуд из Досанга плоскодонный, украшенный волнистым налепным валиком, волнистыми и горизонтальными рядами наклонных отпечатков гребенчатого штампа. Орнаментальная композиция состоит из заштрихованных треугольников с бахромой, сплошных полос и горизонтальной елочки (рис. 2, 3). По визуальному определению авторов, в изломе сосуда фиксировалась примесь «толченой раковины». Они считали, что форма данных сосудов сближает их с керамикой предкавказской катакомбной культуры, отмечая, при этом, что она изготовлена полтавкинским населением под определенным воздействием катакомбных племен [16, с. 117, 127].

В бассейне р. Самары подобные сосуды обнаружены в курганах 2 и 7 могильника Красносамарское IV. В кургане 2 развал сосуда найден во время снятия погребенной почвы, в 5,71 м к ЮЮЗ от центра кургана. Примерно восстановленный диаметр сосуда – около 50 см, толщина стенок от 1,1 до 1,5 см. Внешняя и верхняя часть внутренней поверхности сосуда заглажена крупным гребенчатым штампом, отставляющем следы глубоких расчесов. Визуально авторы определили примесь раковины. Орнамент, нанесенный отпечатками перевитого шнура, располагался в верхней части сосуда. Внешняя сторона венчика украшена рядом вертикальных отпечатков. Под венчиком проходит двойной ряд горизонтальных прямых линий, от которых на тулово спускаются вытянутые треугольники, заполненные горизонтальными линиями, и направленные вершинами вниз. Основания треугольников примыкают к горизонтальным линиям (рис. 2, 6). В кургане 7 развал сосуда происходил из насыпи. Внешняя его поверхность заглажена крупным гребенчатым штампом, вероятно, тем же штампом нанесен орнамент в виде беспорядочно нанесенных вертикально-наклонных вдавлений. Для его изготовления отбиралась ожелезненная не запесоченная глина, в которой единично представлен окатанный мелкий песок и оолитовый бурый железняк. Формовочная масса составлена по рецепту: шамот крупный + дробленая раковина + органический раствор, возможно, в виде выжимки из навоза. Сосуд конструировался из коротких жгутов, наращиваемых по спиралевидной траектории, возможно применение формы – модели. Авторы исследования относят эти курганы к началу среднего бронзового века [17, с. 295].

К сожалению, ни прикаспийские, ни самарские памятники с находками керамики с утолщенными венчиками типа хумов не датированы радиоуглеродным методом, а по археологическим данным не имеют четкой хронологической привязки к тому или иному этапу ямной культуры.

 

Рисунок 2 – Керамика. Хумы 2 типа и их аналогии. 1 – Кардаиловский I кург. мог., кург.1, погр. 3; 2 – Турганикское поселение; 3 – Досанг; 4 – Тау-Тюбе; 5 – Красносамарское IV кург. мог., кург. 7, насыпь; 6 – Красносамарское IV кург. мог., кург. 2, погребенная почва; 7–9 – Михайловское поселение, верхний слой; 10 – Олений, кург. 3, насыпь

 

Близкие сосуды зафиксированы в новотиторовской культуре Прикубанья. Исследователь данной культуры А.Н. Гей при анализе керамического материала выделяет особую группу 8, тип 8–2: крупные и очень крупные «тарные» сосуды с раздутым туловом и резким отгибом утолщенного или «манжетовидного» венчика [18, с. 144; рис. 44: 11–15]. В составе формовочной массы фиксируется примесь шамота и органика (определения И.А. Гей). Практически все сосуды покрыты крупными расчесами, чаще всего и снаружи, и внутри, орнаментация на них не отмечена. Определение их хронологической позиции очень проблематично. А.Н. Гей пишет, что сосуды этой группы найдены в могилах всех трех этапов новотиторовской культуры. Однако автор сам признает, что выделенные этапы достаточно условны.

И все же А.Н. Гей пытается определить культурно-хронологическую позицию указанных сосудов. Он считает, что: 1) по форме тулова и устройству венчика эти сосуды могут быть сопоставимы с крупными тарными сосудами позднемайкопского или майкопско-новосвободненского круга; 2) характерная раздутость тулова и особенно форма горизонтально отогнутых утолщенных венчиков сближают тип 8–2 с классическими реповидными сосудами позднейших катакомбных памятников Предкавказья, что, с учетом бесспорного хронологического приоритета НТ культуры, позволяет присвоить новотиторовской таре наименование «протореп», видеть в ней прямые прототипы тарной посуды катакомбных племен.

На наш взгляд, в тип 8–2 отнесены очень разнообразные сосуды, и только один из них имеет отношение к рассматриваемой теме – сосуд из насыпи кургана 3 могильника Олений (рис. 2, 10) [18, с. 145, рис. 44: 13]. Учитывая все выше сказанное, сложно однозначно определить культурно-хронологическую позицию данного сосуда, вероятно, его можно датировать в рамках всей новотиторовской культуры [18, с. 198]. Однако хронология НТ культуры не обеспечена абсолютными датами и ее соотношение во времени с другими степными и предкавказскими культурами весьма проблематична. Важным в этой связи представляется тезис А.Н. Гея о ямном компоненте в сложении новотиторовской культуры, он даже выделяет ямно-новотиторовскую группу погребений [18, с. 198–200].

Следует отметить, что до появления новых материалов по Турганикскому поселению и Переволоцкому I курганному могильнику все приведенные выше аналогии рассматривались в работах О.Д. Мочалова и П.Ф. Кузнецова [19, с. 74–75; 17]. Сделав полную сводку крупных реповидных (тарных) сосудов и подробно остановившись на типе 8–2 новотиторовской керамики, авторы предположили, что в ее распространении важную роль сыграл прикубанский импульс в Заволжье и, соответственно, влияние традиций Прикубанья на территорию северо-востока Волго-Уралья [17, с. 293]. В то же время, авторы обращают внимание на ямный компонент в формировании новотиторовской культуры, что выражается в близости некоторых форм керамики новотиторовской культуры (I группа) с ямными сосудами. Они объясняют этот факт уже возможностью прямого взаимодействия указанных культурных групп. Далее, отмечая отсутствие монолитности черт материальной культуры в памятниках новотиторовской культуры, они сопоставляют этот факт уже с полтавкинской культурой [17, с. 294]. Обобщая свои наблюдения, авторы видят первичный источник появления крупных реповидных форм в северокавказском регионе. Из контекста статьи можно предполагать, что они относят рассматриваемую керамику к началу III тыс. до н.э., ко времени позднеямной и раннекатакомбной культур [17, с. 295].

Аналогичные по форме и с подобной орнаментацией сосуды обнаружены в третьем слое Михайловского поселения (рис. 2, 7–9). Исследователи данного поселения относят третий слой к позднеямной культуре. Отмечая сходство данных сосудов с реповидными катакомбными, авторы все же отмечают их значительное различие и полагают, что они «могли предшествовать распространению подобного типа тарной посуды в Предкавказье в позднекатакомбное время [20, рис. XVI; 21, с. 72].

Сравнивая сосуды реповидной формы из погребений раннего бронзового века Поднепровья, Д.Л. Тесленко пришел к выводу о том, что подобные сосуды могли появиться в разных культурно-хронологических центрах, иначе придется ставить вопрос о сосуществовании, по крайней мере, в Правобережье Днепра, ямного и катакомбного населения [22, с. 45–47].

Все авторы, которые обращались к изучению крупной тарной посуды типа хумов, в основном имели дело с приземистыми, так называемыми сосудами «реповидной» формы с широким, значительно превышающим диаметр горловины, дном. Турганикские хумы существенно отличаются от реповидных сосудов из катакомбных памятников.

Исследователи сходятся во мнении, что истоки традиции производства реповидных сосудов в степях Восточной Европы восходят к культурам Северного Предкавказья. В хронологическом и культурном плане подобные находки чаще всего определяются в пределах III тыс. до н.э. (в калиброванных значениях) и соотносятся с новотиторовскими, катакомбными, позднеямными и ямно-катакомбными памятниками. В то же время, в каждом случае отмечаются какие-либо особенности в морфологии этих сосудов. Что касается сравнений в технологии их производства, то по данному параметру это сделать сложно из-за небольшого числа подобных исследований. Можно лишь отметить, что применялось незапесоченное сырье, в виде как природной, так и илистой глины. Обязательным компонентом формовочной массы был шамот и органический раствор, реже – дробленая, предварительно нагретая раковина.

Таким образом, анализ крупнотарной посуды Турганикского поселения склоняет к мысли о местном характере производства сосудов подобного типа и, видимо, об особенном хозяйственном предназначении этой посуды. Судя по типологии турганикских хумов 1-го типа и переволоцкого сосуда, с опорой на радиоуглеродные даты, данные материалы в отличие от реповидных сосудов (хумов 2-го типа) относятся к гораздо более раннему времени, к началу формирования ямной культуры в волго-уральском регионе на ее репинском этапе. Вполне возможно, что появление здесь данной традиции связано с подражанием майкопскому гончарству в связи с импульсом (проникновением малых групп мастеров) или с активизацией контактов с предкавказским населением в период, когда в Приуралье начинается становление местного металлургического центра на базе Каргалинского месторождения медной руды. В конце РБВ или в самом начале СБВ сосуды подобной формы продолжают производиться населением разных культурно-хронологических групп, что проявляется в особенностях форм и технологии изготовления.

 

Работа выполнена при поддержке гранта РГНФ № 14–01–00127 и госзадания Министерства образования и науки РФ № 33.1471.2014.

About the authors

Natalya Petrovna Salugina

Samara State Institute of Culture

Author for correspondence.
Email: nsalug@gmail.com

candidate of history sciences, associate professor of Theory and History of Culture Department

Russian Federation, 443010, Samara, Frunze street, 167

Nina Leonidovna Morgunova

Orenburg State Pedagogical University

Email: nina-morgunova@yandex.ru

doctor of history sciences, professor, head of Archaeological Laboratory

Russian Federation, 460014, Orenburg, Sovetskaya street, 19

Mihail Aleksandrovich Turetskii

Volga Region branch of Institute of Russian History of Russian Academy of Sciences

Email: maturet@mail.ru

candidate of history sciences, senior researcher

Russian Federation, 443001, Samara, Studenchesky lane, 3a

References

Supplementary files