«Culture of daily life» in the context of integration of migrants from the Caucasus countries

Full Text

Одним из последствий распада СССР стала миграция населения, темпы и объемы которой оказали и продолжают оказывать существенное влияние на российское общество. Примерно с середины 1990-х гг. наблюдается рост внешней миграции на территорию большинства субъектов Приволжского федерального округа. Самарская область оказалась одним из наиболее миграционно привлекательных регионов [1, с. 4–5]. В последнее десятилетие среди внешних мигрантов, в том числе и временных трудовых мигрантов, преобладают представители народов Кавказа (из Армении и Азербайджана) и Центральной Азии (из Киргизии, Таджикистана, Узбекистана) [2, с. 97–98].

Результаты исследований этнокультурной и конфессиональной сферы региона, межэтнических отношений, проблем взаимодействия принимающего населения и инокультурных мигрантов, адаптационно-интеграционных стратегий и практик позволяют сделать вывод о заметном и амбивалентном влиянии «привнесенной этничности» на жизнедеятельность региональных и локальных сообществ [3; 4]. Очевидно, что новая ситуация оказывает влияние не только на характер взаимодействия, но влечет за собой подвижки в «культуре повседневности» и принимающего населения, и инокультурных мигрантов. Этнические маркеры «культуры повседневности» – чуткий индикатор адаптационно-интеграционных процессов, их результатов и направленности.

Феномен миграции изучается представителями демографии, истории, этнологии, социологии, социальной психологии и других наук. В последние десятилетия теоретические и прикладные аспекты социальных проблем миграции активно изучаются российскими исследователями. Так, социально-психологические проблемы адаптации и интеграции мигрантов исследуются Н.М. Лебедевой [5; 6, с. 10–63], А.Н. Татарко [7, с. 180–182; 8, с. 235–256], Н.Р. Маликовой [9, с. 101–109; 10, с. 463–471]. Влияние миграционных процессов на межэтнические отношения отражены в работах М.А. Аствацатуровой [11], К.С. Мокина и Н.А. Барышной [12, с. 4–8]. Проблемы адаптации трудовых мигрантов, взаимодействие представителей принимающего населения и инокультурных (им)мигрантов, адаптационно-интеграционный потенциал взаимодействующих сторон анализируются в работах А.В. Дмитриева [13, с. 395–410; 14], И.М. Кузнецова [15; 16, с. 375–377], К.С. Мокина [17], В.И. Мукомеля [18, с. 207–210; 19, с. 33–42]. Вносят свой вклад в изучение проблем взаимодействия мигрантов и принимающего населения, адаптационно-интеграционного потенциала и стратегий интеграции и самарские исследователи. В последние годы ими выполнены несколько проектов, опубликованы монографии и статьи [20; 21; 22, с. 138–142; 23, с. 224–229].

Цель статьи – проанализировать результаты стандартизированных и глубинных интервью с представителями кавказских народов (азербайджанцев, армян, грузин), проживающих в настоящее время на территории Самары и Самарской области. В статье рассматриваются результаты изучения таких маркеров культурной границы, как интерьер дома, блюда национальной кухни, музыкальные предпочтения, периодика (на родном языке). Рассмотрены такие индикаторы культурного потенциала кавказских диаспорных общин, как общение с представителями других народов и установки в брачно-семейном поведении.

Основные результаты. Результаты стандартизированного опроса зафиксировали сохранение и функциональность в новой среде обитания ряда маркеров культурной границы. Около 60% респондентов армян, азербайджанцев и грузин, проживаюших в Самарской области, отметили присутствие элементов этнического стиля в интерьере их дома (ковры, посуда, национальный флаг, картины и др.). Более 60% респондентов армян и азербайджанцев и 100% грузин готовят дома национальные блюда. Подавляющее большинство грузин (88%), азербайджанцев (78%), армян (80%) знают народные песни, многие продолжают исполнять их (соответственно 44%, 28%, 30%). Подавляющее большинство грузин (88%), азербайджанцев (82%), армян (86%) не только имеют дома записи народной музыки, но и слушают эти записи (соответственно 80%, 84%, 94%). Каждый второй респондент отметил, что продолжает читать периодику на родном языке, но в основном редко.

Материалы глубинных интервью позволяют зафиксировать некоторые характерные детали. Например, молодые информанты, большую часть жизни или с рождения проживающие в России, бережно относятся к родному языку, поддерживают контакты с родственниками, проживающими в Грузии, Армении, Азербайджане, знают о национальной кухне, декоре и предметах быта, музыкальных инструментах и т.д., но при этом вполне комфортно пользуются современной урбанизированной культурой. Кстати, общение с родней на исторической родине осуществляется, как правило, через интернет, скайп, телефон. И молодежь, и взрослые информанты отмечают, что в повседневной жизни их семей все или почти все «как у местных». Например, житель села Сухие Аврали, переселившийся в Самарскую область из Грузии (этнический азербайджанец), в ходе интервью неоднократно подчеркивал: «Я живу здесь как все. Жена готовит то же, что и тут». Только дополнительные вопросы позволили выяснить, что в семье продолжают готовить такие национальные блюда, как хинкали и пахлава. Но эти блюда не входят в повседневный рацион, а готовятся по праздникам (интервью записано в апреле 2017 г.). Приведем еще несколько типичных высказываний: «Дома нет армянского декора. Национальные блюда готовим редко. Это бывает не по поводу, а по настроению. Инициатор – я» (студент СамГТУ, интервью записано в сентябре 2016 г.). «Дома у всех современное все. Блюда – да. Хаш, лаваш родители часто готовят. Я, честно говоря, не любитель, даже названий не помню. В обычные дни готовят блюда, не только по праздникам (студент СамГТУ, интервью записано в октябре 2016 г.). «В доме все обычное, как у всех, все осталось в Армении. Национальные блюда у меня дома мама готовит. Я не знаю, как это все назвать. Всегда она готовит» (студент СамГТУ, интервью записано в октябре 2016 г.).

Общение с представителями других народов и установки в брачно-семейном поведении рассматриваются нами как индикаторы культурного потенциала кавказских диаспорных общин. В данном контексте под общением понимаются дружеские и соседские круги, трудовой коллектив. Все группы респондентов отметили открытость и готовность к дружеским контактам независимо от национальной принадлежности. В частности, свыше 90% грузин, свыше 60% армян, 58% азербайджанцев ответили, что среди их друзей есть представители других национальностей. При этом практически у всех среди друзей есть этнические русские. На тесное общение с друзьями указали почти все респонденты. Степень (теснота) общения оценивалась по пятибалльной шкале, где 5 баллов – тесно общаюсь, 1 балл – почти не общаюсь. Тесно общаются с соседями 46% грузин (25% ответов – 5 баллов, 21% – 4 балла), 38% азербайджанцев (24% ответов – 5 баллов, 14% – 4 балла), 78% армян (52% ответов – 5 баллов, 26% – 4 балла).

Большинство респондентов работают в многонациональных коллективах, поэтому общаться с коллегами им приходится в любом случае. Однако теснота общения предполагает и психологическую готовность к контактам с коллегами, «внутренний конформизм». Тесно общаются с коллегами 84,5% грузин (45,5% ответов – 5 баллов, 39% – 4 балла), 58,4% азербайджанцев (23% ответов – 5 баллов, 35,4% – 4 балла), 82,4% армян (56,4% ответов – 5 баллов, 26% – 4 балла). Как видим, наиболее активны в общении с соседями и коллегами армяне. Таким образом, можно констатировать, что армяне, проживающие в Самарской области, наиболее активно используют социально-психологические ресурсы интеграции в принимающие локальные сообщества.

Установки в брачно-семейном поведении демонстрируют преимущественно позитивное отношение представителей кавказских народов к межнациональным бракам. Среди респондентов негативно относятся к межнациональным бракам 21% грузин, 23% азербайджанцев, 26% армян. Более мягкую позицию («предпочитаю человека своей национальности, но не стану возражать против такого брака») занимают 12,5% грузин, 23% азербайджанцев, 39% армян. «Все зависит от ситуации» – так считают 21% грузин, 31% азербайджанцев, 22% армян. «Национальность при вступлении в брак не имеет значения» – это точка зрения 46% грузин, 23% азербайджанцев, 13% армян. Таким образом, однозначно негативно относятся к межнациональным бракам от одной четверти до одной пятой респондентов. Еще более толерантно отнеслись респонденты всех групп анализа к возможности вступления в межнациональный брак родственников либо друзей. Не могут представить, чтобы их родственники либо друзья вступили в такой брак 11% грузин, 30% азербайджанцев, 6,5% армян. Следовательно (с учетом затруднившихся), допускают заключение межнационального брака для своих родственников и друзей почти 83% грузин, 70% азербайджанцев, свыше 73% армян. Негативное отношение к межнациональным бракам принято рассматривать как индикатор этноизоляционизма. Готовность вступать самим в межнациональный брак либо допускать такой вариант для своих родственников, друзей, знакомых оценивается неоднозначно. С одной стороны, такая открытость способствует интеграции в принимающую среду, снижению межэтнической напряженности, с другой – способствует ассимиляционным процессам.

Потенциально этническая культура, сохраняемая агентами диаспорных общин, выполняет амбивалентные функции: 1) способствуют самоизоляции диаспорных групп и препятствуют интеграции в принимающее сообщество; 2) способствует сравнительно безболезненному вхождению в новую социальную среду. Результаты опросов позволяют сделать вывод: большинство представителей кавказских диаспорных общин, проживающих в настоящее время на территории Самары и Самарской области, успешно интегрируются. Наиболее интегрированными являются армяне.

About the authors

Natalia Semenovna Mukhametshina

Author for correspondence.
Email: nmukhametshina@mail.ru

doctor of political sciences, professor of Social and Humanities Department

References

Supplementary files