Культурно-просветительная работа в РККА в период фронтовой Гражданской войны: советская историография 1920-х – первой половины 1930-х годов (опыт краткого обзора истории изучения проблемы)

Полный текст

Подлинная научная историография занимается не пассивным собирательством и склеиванием источников, а постановкой проблем, которые наполняют картину новым смыслом, содержанием

Р.Дж. Коллингвуд [1]

Введение

В 2020 г. на страницах журнала «Самарский научный вестник» опубликовали наш краткий обзор истории изучения проблемы культурно-просветительной работы в РККА в период фронтовой Гражданской войны в историографических источниках, увидевших свет в 1918–1920 гг. [2, с. 261–268]. Настоящая статья – логическое продолжение работы, упомянутой выше.

Объект исследования – советская историография вопросов культурно-просветительной работы в Красной армии в период фронтовой Гражданской войны в России (1918–1920), которая нашла свое отражение в большом количестве опубликованных историографических источников.

Предмет исследования – сложившаяся советская исследовательская историографическая традиция изучения обозреваемой темы, анализ процесса накопления и приращения исторических знаний по ней в историографических источниках, выпущенных в свет в 1920-е – первой половине 1930-х гг.

Это пятнадцатилетие составляет условный историографический период. Методологические основы выполнения работы отобраны следующим образом. С одной стороны, с учетом так называемого методологического плюралистического многоголосия, утвердившегося в современной российской исторической науке [3, с. 103–111; 4, с. 3–20; 5, с. 676–688; 6, с. 222–228]. Поэтому, во-первых, приоритет рационализма в процессе историко-научного и, в том числе, историографического познания является основным [7, с. 150–154]; во-вторых, признается закономерность и необходимость перехода от эмпирического уровня в познании исторического и историко-познавательного процесса к теоретическому уровню его понимания и объяснения. С другой стороны, учтена специфика проблемно-тематического исследования, которая разработана современными российскими историографами [8, с. 184–195; 9, с. 38–42; 10, с. 501–509; 11, с. 270–278].

В работе освещен (в форме лапидарного историографического обзора) массив историографических источников, представляющих собой традиционные исторические источники, вовлеченные в процесс историографического анализа, результаты которого нашли отражение в различного рода научной, научно-популярной, публицистической литературе (монографии, книги, брошюры, статьи) [9, с. 501–509]. В них нашли отражение те или иные аскеты культурно-просветительной работы в РККА, которая представляла собой систему мероприятий, проводимых командирами, политорганами, партийными и комсомольскими организациями по коммунистическому воспитанию и политическому просвещению личного состава, удовлетворению духовных запросов и организации досуга военнослужащих Красной армии [12]. Причем она являлась составной частью партийно-политической работы в Вооруженных силах Советского государства (правда, с определенной долей самостоятельности) [13, с. 683–684].

Основная часть

Ясно, что тема культурно-просветительной работы в РККА в 1918–1920 гг. имеет историю ее историографии. И автор, выполняя свой лапидарный историографический обзор, всемерно опирался на историографические наработки предшественников: специальные монографии [14; 15]; диссертационные исследования [16], статьи [17; 18, с. 21–38], материалы научных форумов [19], энциклопедические издания [20, стлб. 82–84]. При этом обеспечивалось бережное и корректное отношение к ним, что в то же время не исключало их критической оценки.

Обозреваемая тема представляет повышенный интерес для современных историографов в той связи, что в советской исторической науке в хронологических рамках, означенных выше, сложилась уникальная историографическая ситуация. Ее суть – наличие относительной свободы научного творчества и ее затухание, сопровождавшие развитие советской исторической науки по восходящей линии. В это время историки, по крайней мере до конца 1920-х годов, не боялись резких оценок негативных явлений. Так, С. Оликов писал: «Повальные обыски, проводимые на Украине, в течение пяти месяцев 1919 г. выявили 500 тыс. (!) дезертиров из Красной армии» [21, с. 33]. Как видно, исследователи пока еще не попали под цензурный пресс. Они не боялись вводить в научный оборот факты, которые явно были дискомфортными (в политическом отношении) для политического режима советской власти и правившей в Советской России коммунистической партии.

Исследования же проблематики истории российской Гражданской войны начали проводить фактически пока что по неостывшим следам: ведь на окраинах Советского государства братоубийственная война, хотя и не столь масштабная, но все-таки продолжалась до конца 1922 г. В пользу уникальности историографической ситуации, сложившейся в 1920-е – первой половине 1930-х годов, свидетельствует такой факт: продолжалось совершенствование деятельности архива Красной армии, который осуществлял базовую научную и техническую обработку документов, а также и их опубликование. Уже в 1932 г. в нем сосредоточилось до 2 млн единиц хранения материалов по Гражданской войне [22, с. 7] (даже выпустили в свет научно-справочное издание, в помощь работающим в архиве [23]). Правда, начиная с 1931 г. архивы стали работать в режиме интенсивно вводящихся различного рода запретов. Публиковались и научно-библиографические издания, имеющие прямое отношение к рассматриваемой нами теме, что всемерно способствовало повышению качества ее научных исследований [24]. В целом, и это представляется принципиальным подчеркнуть, уникальность обозреваемого нами условного историографического периода относительно подробно исследована и в советской [25, с. 92–105; 26–29; 30, с. 200–215; 31, с. 64–105; 32, с. 43–51], и в постсоветской [33, с. 43–148; 34–36] и в современной [37; 38, с. 101–108] отечественной исторической науке. Поэтому ограничимся лишь цитированием взглядов Г.М. Ипполитова и С.Н. Полторака, с которыми автор данной работы соглашается: «Историки, по крайней мере, в первой половине 20-х гг. минувшего века могли заниматься научными изысканиями в обстановке относительной творческой свободы. В то время шел поиск путей дальнейшего развития исторической науки в условиях становления молодого Советского государства. Марксистско-ленинская методология пыталась доминировать, но пока что не являлась монопольной. Она сталкивалась с методологическими подходами дореволюционных российских исторических школ. Относительно мирно существовали оставшиеся представители старой и новой исторической науки. Однако со второй половины 20-х гг. XX в. начинается медленное, но уверенное затухание относительной творческой свободы историков» [18, с. 22].

И все это не могло не наложить неизгладимый отпечаток на историографию российской Гражданской войны во фронтовой стадии ее протекания – периода интенсивных боевых действий, которые вели красные и белые оперативно-тактические (армии) и оперативно-стратегические (фронты) объединения [39, с. 34–35; 40, с. 127–132]. Причем данная историография имеет впечатляющие количественные показатели. Подтвердим этот тезис убедительной статистикой, введенной в свое время в научный оборот советским ученым И.Л. Шерманом: в 1920-х годах по истории Гражданской войны были выпущены в свет около 1200 наименований сборников, книг, статей, воспоминаний, документальных публикаций в журналах. Кроме того, военно-политические органы и отчасти истпарты выпустили около 60 сборников по истории Вооруженных сил Советского государства [41, с. 99]. Более того, И.Л. Шерман пришел к выводу, что в обозреваемом историографическом периоде увидела свет именно исследовательская литература по истории российской Гражданской войны: из 504 работ по общим проблемам Гражданской войны, изданных в 1920-х годах, исследовательский характер имеют около 250 произведений [41, с. 99]. Но в то же время, утверждают Г.М. Ипполитов и С.Н. Полторак, тенденция к изданию работ (особенно в первой половине 1920-х гг.), отличавшихся популярностью и краткостью изложения, ограниченным привлечением документальных источников, «продолжала иметь место» [18, с. 21–22].

Что характерно: не все советские историки учли убедительные данные И.Л. Шермана. И это привело к излишне категоричным суждениям и обобщениям, мягко говоря, с сомнительной степенью достоверности. Так, В.Ф. Клочков в своей монографии пришел к выводу следующего порядка: историческая литература 1920-х гг. являлась «крайне бедной» [42, с. 11]. Вряд ли ему были неизвестны данные И.Л. Шермана, приводимые выше. Видимо, он их упустил, так как они не вписывались в его концепцию (конечно, это наша гипотеза и не более). Рассуждая о «крайней бедности» советской историографии 1920-х годов, освещающей Гражданскую войну, не учел В.Ф. Клочков и такой статистики: систематический указатель литературы по проблемам партийно-политической работы в Красной армии за 1918–1928 гг., подготовленный в Военно-политической академии им. Н.Г. Толмачева, включает 2407 (!) наименований [24]. Поэтому выглядит закономерным, что вывод советского историка В.Ф. Клочкова, изложенный выше, подвергался конструктивной критике в современной историографии [15]. Так, Г.М. Ипполитов и С.Н. Полторак утверждают в данной связи буквально следующее: «…никоим образом нельзя согласиться с оценкой, имевшей место в советской историографии в первой половине 80-х гг. минувшего века, о том, что историческая литература 1920-х гг. являлась "крайне бедной"» [18, с. 31].

Анализ историографических источников, включенных в данный лапидарный историографический обзор, дает основания для такого обобщения: различные аспекты проблемы культурно-просветительной работы РККА нашли освещение (разумеется, с той или иной степенью подробности) в исследованиях феномена партийно-политической работы в Вооруженных силах Советского государства в период российской Гражданской войны (во фронтовой стадии ее протекания). Подобную литературу можно сгруппировать следующим образом: 1) работы, освещающие дискуссию о роли политических органов и организаций правившей в Советской России коммунистической партии в Красной армии; 2) исследовательские труды; 3) учебные издания.

1.     Работы, освещающие дискуссию о роли политических органов и организаций правившей в Советской России коммунистической партии в Красной армии

Эта дискуссия развернулась после окончания фронтовой Гражданской войны в первой половине 1920-х годов. Ее предмет – выявление роли и места политорганов и организаций правившей в Советской России коммунистической партии в Красной армии в условиях мирного времени. Участники дискуссии опирались в своих рассуждениях, причем все без исключения, на опыт деятельности политических органов и организаций РКП(б) в Красной армии, накопленный в период фронтовой Гражданской войны. Именно в данном контексте в таких трудах, судя по их текстологическому анализу, имеются небольшие фрагменты, раскрывающие положительный опыт деятельность политорганов на направлении ликвидации безграмотности красных бойцов, а также обеспечения их культурных запросов и нужд [43, с. 190–197; 44, с. 141–142; 45, с. 38–40].

2.     Исследовательские труды

В них тема, обозревая нами, нашла уже более подробное освещение [46, с. 54–56; 47, с. 53–54; 48, с. 2–3; 49, с. 1–13]. Ее особенность – наличие статей крупных военно-политических работников (А.С. Бубнов, С.И. Гусев) [50–52]. Так, А.С. Бубнов затронул, в частности, некоторые аспекты партийно-политической работы в Красной армии в годы Гражданской войны, в том числе и ее культурно-просветительную составляющую. Особенно на направлении удовлетворения культурных запросов и нужд красных бойцов и командиров. Автор выполнял свои статьи в качестве начальника Политуправления РККА. Следовательно, он имел доступ к большому объему информации, в том числе и недоступной рядовым исследователям. Между тем при всем фактографическом и фактологическом богатстве данного сборника статей, нельзя не отметить того, что многие тезисы А.С. Бубнова изложены в директивном ключе, что, безусловно, снижает научную значимость анализируемого труда [50].

В 1921 г., то есть буквально сразу после окончания фронтовой Гражданской войны в России, С.И. Гусев, являвшийся в то время начальником Политического управления РККА и членом Реввоенсовета Республики, написал небольшую работу. Ее издали отдельной брошюрой с символическим названием «Уроки гражданской войны» [53]. Автор обозначил в ней, в частности, общие проблемы и для Красной, и для белой армий: дезертирство; неорганизованность и слабая психологическая устойчивость сформированных на ходу воинских частей; маневренный характер военных действий и многочисленные партизанские выступления, а также волны прилива – отлива добровольно-принудительных пополнений за счет населения занимаемых территорий [53, с. 6–10, 12–13]. При этом начальник Политического управления РККА и член Реввоенсовета Республики сформулировал один из основных уроков Гражданской войны. Данная война являлась классовой партийной войной. И это обусловило все основные особенности ее протекания. И не только в сугубо военной сфере всеобщего конфликта, поразившего наше Отечество в исследуемый период [54, с. 43–60]. Классовый партийный характер войны наложил неизгладимый отпечаток на систему партийно-политической работы в РККА. Судя по текстологическому анализу брошюры С.И. Гусева, данная мысль проходит по всем фрагментам и сюжетам, имеющим отношение к партийно-политической работе в Красной армии, в том числе и к ее культурно-просветительной составляющей. В то же время нельзя не отметить, что эта брошюра, во-первых, носит обобщающий характер, следовательно, здесь нет детализации, например, конкретных форм и методов культурно-просветительной работы в красных соединениях и частях; во-вторых, написана крупным военно-политическим работником РККА, следовательно, налицо директивный стиль изложения отдельных положений, что не может не снизить их значимости, если подходить с учетом критериев исследовательского труда.

Можно считать небезынтересным историографическим событием в рамках обозреваемого условного историографического периода то, что в 1921–1922 годах были опубликованы краткие обобщающие статьи в военной периодике. Они увидели свет, и это представляется принципиальным подчеркнуть, буквально, фигурально выражаясь, по горячим следам отгремевшей братоубийственной российской Гражданской войны (во фронтовой стадии ее протекания). В текстах этих работ налицо фрагменты и сюжеты, имеющие отношение к теме, которой посвящен настоящий лапидарный обзор историографических источников. Н. Рябичев проанализировал основные направления деятельности политотделов соединений и объединений. Относительно же культурно-просветительной работы в войсках он раскрывает, в частности, формы работы библиотек в войсках первой линии [55, с. 68–73]. В другой обобщающей статье М. Грачевского подводятся итоги политико-просветительной работы в Красной Армии за 1918–1922 годы. Автор статьи, судя по ее текстологическому анализу, четко сопрягает фрагменты и сюжеты, имеющие отношение именно к культурно-просветительной работе, с агитационно-пропагандистской деятельностью политических отделов соединений и частей, организаций РКП(б), в первую очередь в войсках действующей армии [56, с. 68–71]. Примерно в таком же ключе выполнена статья «Развитие политорганов Красной Армии с 1917 по 1922 год». В ней основное внимание акцентируется на сугубо организационных аспектах процесса создания сети политических органов РККА на различных уровнях. В то же время, хотя и кратко, упоминается и о культурно-просветительной работе (она именуется как «политическо-просветительная работа»). В частности, раскрывается ее структура, в которой особое место занимают театры Красной армии, а также многочисленная сеть клубов, библиотек и школ грамотности [57, с. 36–40].

Заслуживает внимания статья А. Короля «О ложных представлениях», вышедшая в 1923 г., где автор на основе сравнительного анализа политической работы с личным составом царской армии и Красной армии делает важный вывод о том, что уровень идейно-политического воспитания во многом зависит от гибкости, четкости и конкретности работы политорганов и политработников в данной области военного строительства. При этом исследователь всецело ссылается на опыт политической работы, накопленный в РККА в 1918–1920 гг. В сюжетах, посвященных обозреваемой теме, небезынтересны рассуждения о процессе ликвидации безграмотности с подчеркиванием сугубо ее классового характера. Правда, статья перенасыщена нарративом, что, естественно, затрудняет глубину анализа рассматриваемой А. Королем проблемы [58, с. 63–66]. В 1923 г. выпустили также и специальный сборник статей по партийной и политико-просветительной работе в Красной Армии и Флоте в мирное время. Однако название не должно вводить в заблуждение: все без исключения авторы анализируемого сборника статей, рассуждая о политической работе в РККА в мирное время, базировали свои обобщения на опыте только что минувшей Гражданской войны, в том числе и в сфере культурно-просветительной работы как в войсках действующей армии, так и в военных округах [59]. Небольшой материал по обозреваемой теме, причем в опосредованной форме, можно почерпнуть из передовой статьи «Ленин и зарождение Красной армии», опубликованной в журнале «Военный вестник» в 1924 г. [60, с. 3–14]. Нельзя не упомянуть и о статье Н. Остоженского, в которой он кратко осветил ряд аспектов организации военно-музейного дела, затронув в том числе и проблему их роли и места в системе культурно-просветительной работы в РККА [61, с. 10–15]. Опосредованный материал о военно-музейном деле содержится и в статье Н. Марра [62, с. 276–284]. Заметный информационно-справочный материал по рассматриваемой проблеме (в контексте ликвидации безграмотности в РККА) несет в себе и работа В. Вырвича [63].

В 1921 г. Политуправление всех вооруженных сил на Украине опубликовало «Схему доклада т. Дегтярева на 3-м Всеукраинском совещании по народному просвещению под заголовком «Роль Красной Армии в советском культурном строительстве». Л. Дегтярев раскрывает роль Красной Армии в советском культурном строительстве. В тексте всего 8 страниц. Все они выполнены в ярко выраженном конспективном ключе. Автор этой «Схемы доклада…» заострил внимание на том, как в красных войсках в годы Гражданской войны боролись с малограмотностью и абсолютной безграмотностью бойцов [64]. Причем Л. Дегтярев сделал особенный акцент на том, что ликвидация безграмотности сопутствовала политической закалке красноармейцев, формированию у них готовности героически драться с классовым врагом до полного его уничтожения. В работе налицо большое количество пропагандистских клише, что вполне соответствует классовому подходу к оценке событий и явлений. Но здесь же имеется небезынтересная и фактография, и фактология (хотя, конечно, до предела краткая). В данном ряду должна рассматриваться и статья М. Рафеса об агитационно-просветительской работе в Красной Армии [65, с. 22–28]. Есть также некоторый материал по проблемам партийно-политической работы и в трудах I Всероссийского съезда библиотечных работников Красной Армии и Флота. Он относится в первую очередь к культурно-просветительной работе в РККА. Однако по объему подобный материал не является большим [66].

Занимались исследованием партийно-политической работы в РККА, в том числе и ее культурно-просветительской составляющей, А.А. Геронимус и Ф. Блументаль. Они написали соответствующие разделы во 2-м томе крупного обещающего трехтомного труда «Гражданская война 1918–1921 гг.», выпущенного в свет в 1928 году. Стиль освещения рассматриваемой проблемы, свойственный обобщающим трудам, не предоставил ученым возможности для детализации, что присуще специальным монографическим исследованиям. Однако им удалась представить фактографию и фактологию и аналитику (правда, крайне обобщенную). А.А. Геронимус осветил при этом основные моменты развития партийно-политического аппарата в Красной армии в 1918–1920 гг., кратко раскрыв при этом его функции по отношению к культурно-просветительной работе [67, с. 10–117]. Ф. Блументаль рассмотрел основные направления партийно-политической работы в Гражданскую войну 1918–1921 гг., в том числе и в ее культурно-просветительной составляющей [68, с. 129–140].

Книга А.А. Геронимуса «Партия и Красная армия» выполнена в форме исторического очерка, что уже подразумевает значительную долю нарратива, который, как известно, затрудняет анализ проблемы. И хотя она посвящена общим вопросам военного строительства в первое десятилетие существования РККА, в ней много внимания уделяется вопросам партийно-политической работы в годы Гражданской войны. Именно в этих фрагментах и сюжетах содержится небольшой материал, имеющий отношение к обозреваемой нами проблеме. Причем автор не боится давать здесь критические оценки [69]. Примерно такую же краткую характеристику можно дать и другой работе А.А. Геронимуса [70]. Правда, материала, интересующего нас, в ней содержится намного меньше, нежели в первой книге это ученого.

Отдельного упоминания заслуживают статьи С. Полунина, предмет исследования которых – некоторые аспекты военно-музейного строительства в Советском государстве и деятельности военных музеев [71, с. 76–79; 72, с. 40–43]. Отдельные фрагменты и сюжеты (причем во второй работе их больше, нежели в первой) имеют прямое отношение именно к проблеме культурно-просветительной работы в РККА в период фронтовой Гражданской войны в России.

Общим недостатком трудов, проанализированных выше, следует считать, по мнению Г.М. Ипполитова и С.Н. Полторака, «их слабую архивную составляющую в источниковой базе. Подобное стало возможным потому, – отмечают ученые, что в исследуемом периоде не все архивы еще отложились, некоторые архивные документы и материалы не могли быть представлены исследователям по соображениям секретности. В методике исследования допускались алогизмы, дублирование материала, а иногда и просто неприкрытая тавтология» [18, с. 25]. Автор настоящего лапидарного историографического обзора выражает солидарность с подобным мнением Г.М. Ипполитова и С.Н. Полторака.

3.     Учебные издания

Здесь в первую очередь следует вести речь о работе Л. Дегтярева, изданной в качестве учебного пособия в Военно-политической академии им. Н.Г. Толмачева [73]. Автор излагает содержание курса политработы, читаемого в военном вузе, указанном выше. Ясно, что основной материал излагается с учетом опыта партийно-политической работы, накопленного в период фронтовой Гражданкой войны. Стиль изложения материала – характерный для учебных изданий: аналитических фрагментов – меньше; обобщающих суждений и рекомендаций – больше. Намного меньше, но все-таки имеется материал по обозреваемой нами теме в учебном пособии по истории Гражданской войны, выполненном С. Рабиновичем и адресованном личному составу военных школ РККА [74].

Выводы

Исследование показало следующее:

– Во-первых, в условиях относительной свободы научного творчества и ее затухания изучение рассматриваемой проблемы шло по восходящей линии: от научно-популярной к научной литературе. Абсолютное большинство научных работ имело предметом исследования различные аспекты феномена партийно-политической работы в Вооруженных силах молодого Советского государства и его органической культурно-просветительной составляющей в период братоубийственной российской Гражданской войны (во фронтовой стадии ее протекания).

– Во-вторых, в массиве историографических источников, подвергнутых лапидарному историографическому обзору, можно провести соответствующую группировку, а именно – выделить следующие группы: 1) работы, освещающие дискуссию о роли политических органов и организаций правившей в Советской России коммунистической партии в РККА; 2) исследовательские труды; 3) учебные издания. В количественном отношении самой многочисленной является вторая группа работ. При этом представляется принципиальным подчеркнуть, что все три группы находятся в тесном диалектическом единстве.

– В-третьих, отличительная черта массива рассмотренных историографических источников – участие в их создании крупных военно-политических работников Вооруженных сил Советского государства (С.И. Гусев, А.Н. Бубнов). При всем фактографическом и фактологическом богатстве этих трудов, нельзя не отметить того, что многие их тезисы изложены в директивном ключе. Подобное детерминируется в первую очередь служебно-должностным статусом их авторов. Но такие директивные тезисы, безусловно, снижают научную значимость работ, означенных выше.

– В-четвертых, общий недостаток работ, попавших в настоящий лапидарный историографический обзор, – слабая архивная составляющая в источниковой базе.

– В-пятых, в начале 1930-х годов на качестве исследований стал сказываться отрицательным образом процесс затухания творческой свободы, перманентно набиравший обороты.

Таким образом, богатая как в количественном, так и в качественном отношениях советская историография культурно-просветительной работы в РККА в период фронтовой Гражданской войны, изданная в 1920-х – первой половины 1930-х годов, не может не стать предметом повышенного научного интереса для современных ученых-историков. Гипотетически можно предположить, что при углубленной их проработке с позиций новых теоретико-методологических подходов, что утвердились сегодня в отечественной исторической науке, исследователей ждут на данном историографическом поле новые открытия.

Об авторах

Сергей Александрович Трибунский

Автор, ответственный за переписку.
Email: ser.6791@yandex.ru

кандидат исторических наук, доцент кафедры российской истории

Список литературы

Дополнительные файлы