The Turkish army at the turn of the 1960s and 1970s: from left-wing conspiracy to right-wing coup

Full Text

Анализ причин и механизмов переворотов – одна из актуальнейших проблем в новейшей истории Турции. В нашей статье мы касаемся такого вопроса, как наличие и противоборство различных левых и правых группировок в турецких вооружённых силах на рубеже 1960–1970-х гг. В советской и в современной отечественной историографии основной акцент делался на правых, националистических фракциях. В нашей работе мы затронем судьбу национал-революционеров – сторонников идеи «турецкого социализма». Актуальность данного исследования обусловлена самим фактом отсутствия специальных работ, посвящённых национал-революционерам и подготавливаемому ими перевороту 9 марта 1971 г. в русскоязычной историографии [1].

Наиболее подробно историю турецких национал-революционеров, попытку переворота 9 марта и последующих событий рассматривали турецкие авторы А. Кекеч [2], Э. Шен [3]. В отечественной историографии она лишь частично была затронута в исследованиях В.И. Данилова [4], Н.Г. Киреева [5] и А.А. Туровской [6], посвящённых более широкой проблематике. Много интересных фактов и ярких оценок привёл в своих воспоминаниях непосредственный свидетель и участник событий правый политик, юрист и экономист Н. Гёргюр [7]. Контекст событий 9–12 марта 1971 г. и природа милитаристского культа в Турции получили детальное освещение в работе П.В. Шлыкова, посвящённой роли и месту военной элиты в турецкой политике [8]. Отдельные аспекты проблемы получили освещение в других использованных нами работах и материалах, непосредственно восходящих к участникам событий 1971 г.

Во второй половине 1960-х годов Турция переживала очередной сложной период своей истории. Инфляция, стремительная урбанизация, нерешённость проблемы пережитков феодальных и едва ли не родоплеменных отношений, помноженные на возрастающее напряжение в курдских районах, а также кипрский вопрос усугублялись межпартийной и внутрипартийной борьбой. Лидер, победившей на выборах 1965 года Партии справедливости, Сулейман Демирель инициировал политическую реабилитацию активистов свергнутой военным переворотом 27 мая 1960 г. Демократической партии, чем вызвал раздражение верхушки армии. Представители Генералитета высказывали опасения, что подобная реабилитация поставит под сомнение легитимность переворота [6, с. 37].

В 1970 году клерикалы из движения «Милли гёрюш» («Национальный взгляд») учредили Партию национального порядка во главе с Нежметдином Эрбаканом, быстро завоевавшую популярность среди религиозного населения провинции [5, с. 322]. Н. Эрбакан объявил сооснователями собственной партии султанов Алп-Арслана и Абдулхамида II, подчеркнув тем самым свою верность сельджукско-османской консервативной традиции, негативно отзывался о лаицисистских реформах Ататюрка и о западной цивилизации в целом, что делало его объектом общей ненависти и левых радикалов, и военных, и членов основанной Ататюрком Народно-республиканской партии [9, с. 86–87]. Ещё одной группой радикалов была организация Dev-Genc («Революционная молодёжь») из так называемого «поколения 68-го года». Её члены активно взаимодействовали со своими единомышленниками за границей и проходили военное обучение в палестинских лагерях, совершали налёты на банки, устраивали террористические акты, похищали людей, часто иностранцев. Третья группа радикалов – националисты во главе с одним из организаторов переворота 1960 года отставным полковником А. Тюркешем организовали военизированное молодёжное движение «Бозкурт» («Серые волки»). Экстремистские молодёжные группировки боролись за контроль над улицами и студенческими кампусами. У них не было проблем с рекрутированием в свои ряды молодёжи, которая из-за экономического кризиса, поразившего Турцию в 1970-е годы, практически не имела перспектив сделать успешную карьеру [5, с. 41].

О вышеперечисленных группах радикалов написано множество работ, в том числе и на русском языке. В связи с этим мы сосредоточили внимание на менее освещённых в отечественной историографии неформальных и подпольных организациях в военных кругах. Самой яркой из них на рубеже 1960–1970-х гг., безусловно, являлись национал-революционеры, политическая доктрина которых сформировалась на полосах еженедельной социалистической газеты «Devrim» («Революция»), выпускавшейся Доганом Авджиоглу и Ильханом Сельджуком. Несмотря на то, что они оба были людьми гражданскими, Д. Авджиоглу и И. Сельджук придавали огромное значение армии. Согласно их концепции, авангардом революции в преимущественно ещё аграрной стране должны были стать не крестьяне или рабочие, а молодые офицеры и интеллектуалы. По мнению Д. Авджиоглу, турецкая армия, воспитанная в кемалистских и младотурецких традициях, не была послушным орудием капиталистов, как это было на Западе, а сохраняла кровную связь с народными массами, из которых вышла [10, s. 20]. Подобные взгляды, далёкие от марксистко-ленинской доктрины, были широко распространены на Ближнем и Среднем Востоке. Они вдохновлялись примерами насеристского Египта, баасистских режимов Сирии и Ирака и переворотом в сентябре 1969 г. в Ливии, осуществлённом организацией «Свободные офицеры» во главе с М. Каддафи. В целом идеологическая доктрина национал-революционеров представляла собой смесь основных кемалистских принципов с идеями, почерпнутыми из работ итальянского неортодоксального марксиста Антонио Грамши, и с претензиями на поиск своего «третьего пути», характерными для большинства социалистических течений Ближнего Востока. Подчеркнём также, что группа Авджиоглу-Сельджука получила название национал-революционеров не случайно, так как националистические идеи имели для них не меньшее значение, нежели социалистические. Подобно своему политическому конкуренту исламисту Н. Эрбакану национал-революционеры придерживались радикальной точки зрения в кипрском вопросе, настаивая на аннексии всего острова. Подобные идеи синтеза национализма, кемализма и социализма как особой модели «турецкого социализма» были вполне характерны для интеллектуалов 1930-х гг., например, для Шевкета Айдемира Сюрейя. Д. Авджиоглу дополнил и уточнил их концепции, прочно связав их с идеей военного переворота. Такой неортодоксальный для марксизма взгляд на армию легко объясним на фоне модернизирующей роли армии в странах Ближнего Востока в 1960-е годы, а также с учётом, что в самой республиканской Турции армия оставалась институтом, пользующимся наибольшим доверием на всём протяжении её существования [11, p. 136]. Влияли на развитие такого доверия и специфика самого формирования вооружённых сил, и всеобщая воинская повинность [8, с. 32].

К концу 1969 года национал-революционерам удалось привлечь на свою сторону одного из главных организаторов переворота 27 мая 1960 года отставного генерал-лейтенанта сенатора Джемаля Маданоглу и действующих генералов Джелила Гюркана и Айдына Киришоглу. Вместе с ними к национал-революционерам примкнули полковники Аднан Арабачиоглы, Орхан Гювен, Ибрахим Артуч, Фахретдин Тезэл, Джемалеттин Коркут, Аднан Каптан и другие офицеры, рангом ниже [4, s. 55].

По замыслу национал-революционеров, именно Д. Маданоглу должен был стать временным диктатором социалистической Турции, лидером наподобие Г. Насера или полковника М. Каддафи. Д. Авджиоглу, в свою очередь, должен был стать Генеральным секретарём единственной разрешённой Турецкой революционной партии. Согласно планам заговорщиков, в случае их победы сформированное ими правительство должно было провести национализацию иностранных компаний, всяких крупных предприятий и недр страны, ликвидировать безработицу и создать равные возможности для всех слоёв общества [12, s. 85, 95]. Их эклектичная идеология получила живой отклик в офицерской среде. Были у них сторонники и среди депутатов сената и меджлиса, в частности, отставные военные сенатор Осман Кёксал и видный депутат меджлиса от НРП Орхан Кабибай [13, s. 124]. Национал-революционеры завязали контакты и с радикалами из Dev-Genc. Через капитана ВВС Орхана Савашчи они связались с его шурином, лидером герильи в сельской местности Махиром Чаяном, а через турецкого социалиста Михри Белла была налажена связь с командиром отрядов городской герильи Денизом Гезмишем [5, с. 61].

Тем временем ситуация в стране становилась всё более критичной и, следовательно, благоприятной для развития левого заговора. В 1970 году Турцию сотрясали забастовки рабочих, жестоко подавляемые полицией. Репрессии против рабочих вызвали ропот в армии. Не были довольны правительством Партии справедливости и в Вашингтоне. Р. Никсон потребовал от С. Демиреля покончить с производством и контрабандой опиумного мака. Премьер-министр, опирающийся на поддержку достаточно широкого слоя населения, занимающегося сельским хозяйством, в том числе и выращиванием опиума, уклонился от выполнения требования. В ответ американские спецслужбы и военные активизировали контакты с членами правой группы «Контргерилья» в составе турецких вооружённых сил по линии НАТО, подталкивая их к смещению С. Демиреля с поста премьер-министра. Одновременно они пытались через данный переворот упредить и приход в стране левых сил. Таким образом, в армии формировались две оппозиционной группы – левая и правая, которым еще предстояло столкнуться [14].

Группа Маданоглу-Гюркана-Киришоглу усиленно стремилась расширить собственное влияние в армии и привлекла на свою сторону начальника ВВС Мухсина Батура и главкома сухопутных сил Фарука Гюрлера. М. Батур согласился поддержать переворот в случае назначения его главой правительства. Д. Авджиоглу и Д. Маданоглу приняли его условие. В планах заговорщиков М. Батур получил кодовое имя «Явуз-бей». В конце 1970 г. М. Батур на заседании Совета национальной безопасности озвучил рекомендацию генералитета президенту Д. Сунаю в скорейшем времени провести социально-экономические реформы, которые бы позволили достичь стабилизации политической ситуации в стране. В случае отказа он грозил вероятным смещением правительства военными. На встрече с высокопоставленными военными С. Демирель спросил: «Что это значит, разве армия не в распоряжении правительства?», но его вопрос остался без ответа [13].

В качестве наиболее удобного для осуществления переворота дня национал-революционерами было выбрано 9 марта 1971 года, отчего в турецкой историографии сформировался термин «9 Mart Darbe Girişimi» (Попытка переворота 9 марта), охватывающая зачастую и весь подготовительный процесс. Вместе с тем заговорщики столкнулись с рядом непредвиденных проблем. Смерть в 1970 году бригадного А. Киришоглу разрушила отлаженную систему координации между группами национал-революционеров в военно-воздушных, сухопутных и военно-морских силах. Не могли они сдерживать и инициативы левых радикалов. Похищение группой Д. Гезмиша 4 американских солдат американской логистической группы со штаб-квартирой в Балгате (Анкара), потребовавшей за их освобождение 400 тысяч долларов, ускорило реакцию правого крыла армии. В ходе проведённого расследования и ряда утечек дата запланированного заговора и список его участников стали известны начальнику Генерального штаба Мемдуху Тагмачу, принадлежавшему к неофициальной группе так называемых пашей из окружения Д. Гюрселя и тесно связанному с турецкой и западной крупной буржуазией. В связи с этим с 4 по 10 марта 1971 года в армейских кругах происходила борьба, обозначаемая в современной турецкой историографии как «битва хунт» [15, s. 66]. В последний момент М. Батур и Ф. Гюрлер, на поддержку которых также рассчитывали национал-революционеры, предпочли группу. На их выбор повлияло и осознание неприятия большинством высших офицеров левой программы национал-революционеров. В итоге они вошли в сформированный М. Тагмачем Высший военный совет. Отметим, что, в отличие от организатора переворота 1960 г. Д. Гюрселя, М. Тагмач не отличался политическими амбициями и, решаясь на переворот, руководствовался не стремлением взять власть в собственные руки, а жаждой воспрепятствовать приходу к власти левых сил [2, s. 119].

12 марта 1971 года Высший военный совет предъявил Дж. Сунаю и С. Демирелю меморандум, требующий возвращения политики правительства к кемалистским принципам, к букве конституции 1961 года и проведению реформ, направленных на прекращение анархии. После нескольких часов обдумывания и совещания с однопартийцами премьер-министр отклонил меморандум и подал в отставку. В стране было введено чрезвычайное положение.

Поначалу переворот поддержали и члены редакции «Devrim». И. Сельджук, отметив запоздалость переворота, отпускал в своих статьях саркастические шутки в адрес ушедшего в отставку премьер-министра [16, s. 322]. Наличие подписей М. Батура и Ф. Гюрлера под меморандумом создавало иллюзию, что за переворотом, действительно, стоят сторонники национал-революционеров. Таким образом, переворот был результатом тактического компромисса между либералами и консерваторами и был направлен прежде всего против левых радикалов. Однако 18 марта 1971 года из армии были уволены 8 генералов, 8 полковников и около 100 офицеров рангом ниже, заподозренных в участии в подготовке переворота 9 марта. Официальной причиной увольнения было объявлено «неподчинение командованию» [4, с. 283]. По оценке известного политика правого толка Н. Гёргюра, события 12 марта и были в первую очередь именно контрпереворотом и спасли страну от исторической катастрофы – утверждения в стране социалистической диктатуры баасистского типа [7].

Военные, стремившиеся создать надпартийное правительство, выдвинули на должность премьер-министра депутата от Коджаэли, члена левого крыла НРП Нихата Эрима. В целях компромисса с ПС 26 марта Н. Эрим покинул ряды НРП и в тот же день был избран 13-м премьер-министром Турции [17, p. 150]. В первый месяц правительство Н. Эрима и Высший военный совет проводили довольно умеренную и осторожную политику. Ситуация резко изменилась после похищения левыми радикалами израильского консула в Стамбуле Э. Элрома. Высший военный совет и Национально-разведывательное управление инициировали начало карательной операции «Кувалда». В ходе её проведения в 6 провинциях было введено военное положение. Репрессии обрушились как на участников левой герильи, так и на национал-революционеров, хотя их непричастность к похищению Э. Элрома была очевидной. Один из главных их идеологов Ильхан Сельчук был взят под стражу по обвинению в подготовке переворота 9 марта 1971 года. Его, как и других левых активистов, подвергли пыткам во дворце «Зивер-бей». Руководил пытками один из лидеров подпольной ультраправой группировки в армии «Эргенекон» генерал Мемдух Унлютюрк [2, s. 154]. Были также арестованы Доган Авджиоглу, Факир Байкурт, Джелил Гюркан, Факих Озфаки, Нуман Эсин, Осман Кёксал и, конечно, несостоявшийся диктатор Джемаль Маданоглу [7].

20 мая 1971 года была запрещена деятельность и раздражавшей военных право-клерикальной Партии национального порядка, а её лидер Н. Эрбакан был вынужден временно покинуть страну [5, с. 323]. В Стамбуле был проведён масштабный обыск, в котором участвовало 30 тысяч солдат и полицейских. Они входили в дома без какого-либо разрешения, изучали каждую книгу в личных библиотеках, которую видели, допрашивали хозяев книг [18, s. 432].

16 марта 1971 года были схвачены организаторы похищения американских военных радикалы Д. Гезмиш и Ю. Аслан. 9 октября 1971 г. они были приговорены военным судом к смертной казни. Лидеры партии НРП И. Инёню, Б. Эджевит, О. Кабибай и значительное число их однопартийцев проголосовали против смертной казни. В то же время депутаты ПСР и ПНД большинством голосов одобрили приговор [19].

Вопреки ожиданиям военных, на выборах 14 октября 1973 года одержала победу НРП во главе с Б. Эджевитом, аккумулировав в свою пользу голоса всех левых сил. Однако, не сумев сформировать парламентское большинство, НРП заключила коалицию с правыми клерикалами из вновь созданной Партии национального спасения Н. Эрбакана, набравшей 11,8%. Как и почти все турецкие коалиционные правительства, правительство Эджевита-Эрбакана оказалось крайне нестабильным и просуществовало ровно год [20, с. 57]. Тем не менее оно амнистировало всех арестованных военными национал-революционеров и религиозных активистов.

Переворот 12 марта 1971 г. ознаменовал окончательную победу в армейских кругах правых сил. Крупная буржуазия и американская агентура сумели предложить высшему офицерству более привлекательную программу, нежели левые идеологи, что и повлекло в конечном итоге маргинализацию и поражение левого офицерства. В дальнейшем мы уже не увидим в рядах турецкой армии сколько-нибудь сильных левых фракций. Умеренно-левые (левые кемалисты и социал-демократы) в целях своего политического выживания были вынуждены пойти на тактический союз с также ослабшими в результате репрессий религиозными консерваторами. Леворадикальная идея со временем был почти полностью монополизирована исключительно курдскими националистами из РПК. Резко усилились избежавшие каких бы то ни было серьёзных репрессий правые националисты – бозкурты. В целом военный переворот 12 марта 1971 г. не только не разрешил существующих в стране проблем, но, напротив, ещё более их усугубил, предрешив тем самым повторение подобных драматических событий 9 лет спустя.

About the authors

Malika Sh. Tovsultanova

Chechen State University

Email: 8979444@mail.ru

postgraduate student of Modern and Contemporary History Department

Russian Federation, Grozny

Rustam A. Tovsultanov

Chechen State University

Email: rustam-tovsultanov@mail.ru

candidate of historical sciences, associate professor of Modern and Contemporary History Department

Russian Federation, Grozny

Lilia N. Galimova

Ulyanovsk Institute of Civil Aviation named after chief Marshal of aviation B.P. Bugaev

Author for correspondence.
Email: galina_200475@mail.ru

doctor of historical sciences, associate professor, professor of Humanities and Social-Economic Disciplines Department

Russian Federation, Ulyanovsk

References

Supplementary files