К вопросу об организации, состоянии и деятельности агентурно-оперативной работы подразделений уголовного розыска Среднего Поволжья в первой половине 1920-х годов

Полный текст

В настоящее время продолжается изучение истории правоохранительных органов советского периода, расширяется тематика и география исследований.

Одним из малоизученных, «деликатных» аспектов деятельности советских органов безопасности и правопорядка является работа с лицами, оказывающими содействие на негласной основе, или агентурная работа. В настоящее время данные по агентурной работе являются сведениями, относящимися к государственной тайне. Согласно п. 3. ст. 5 Закона РФ «О государственной тайне» от 21.07.1993 № 5485–1 к ним отнесены сведения о лицах, сотрудничающих или сотрудничавших на конфиденциальной основе с органами, осуществляющих разведывательную, контрразведывательную и оперативно-розыскную деятельность [1].

Следует отметить и малочисленность открытых источников, в первую очередь архивных материалов, раскрывающих организацию и состояние оперативно-розыскной работы в первой половине 1920-х годов. Отдельные аспекты «негласной работы» затрагиваются в работах и публикациях, посвященных истории становления и деятельности органов ВЧК, милиции и уголовного розыска.

«Непродолжительное время после Октябрьской социалистической революции в Советской России оперативно-розыскная деятельность и, в частности, негласная агентурная работа нормативно не регламентировалась, хотя создание органов, наделенных правом осуществления такой деятельности, началось почти сразу» [2, с. 71–72].

Нельзя не согласиться с мнением исследователей, что первоначально при построении органов правопорядка применение негласных методов, в том числе использования агентов в борьбе с преступностью, не было предусмотрено по причине сложившегося негативного отношения к негласным информаторам и мнения о необходимости отказа от применения старых методов. «Считалось недопустимым для советских органов правопорядка использовать информационные услуги криминальных элементов» [3, с. 17].

После революционных преобразований 1917 г. первым органом, на который была возложена задача осуществления оперативно-розыскной деятельности, стала Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК). «Первоначально в деятельности органов ВЧК применялись в основном гласные (открытые) методы выявления и пресечения контрреволюционной деятельности, такие как вооруженное подавление антисоветских выступлений, производство массовых обысков и облав, профилактическая работа. Со временем в практику работы ВЧК вошли негласные средства и методы: агентурная и наружная разведка, перлюстрация корреспонденции (просмотр почтово-телеграфной переписки), оперативный учет (регистрация)» [4, с. 37].

Первыми нормативными актами по линии ВЧК, регламентировавшими оперативно-розыскную работу, являлись: «Инструкция по борьбе со спекуляцией» 1918 г.; «Инструкция по наружному наблюдению»; «Краткие указания ВЧК по ведению разведки»; «Положение о секретно-оперативном отделе ГЧК», принятое IV конференцией чрезвычайных комиссий в феврале 1920 г. и утвержденное коллегией ВЧК; Инструкция «О разрабатывании дел» от 17 июля 1921 г. и «Инструкция органам ВЧК на местах по ведению агентурной работы» от 17 июля 1921 г. [5, с. 21].

В «Кратких указаниях ВЧК по ведению разведки» подчеркивалось, что один, даже слабый, агент, находящийся в разрабатываемой среде, может дать неизмеримо больше материала для раскрытия преступления, чем можно получить через работающих в учреждениях официальных лиц. Добывание сведений при помощи секретной агентуры признавалось важнейшей задачей всех сотрудников ЧК, работающих по розыску [4, с. 40].

В 1918 г. циркуляром НКВД РСФСР от 16 октября 1918 г. было принято «Положение об уголовном розыске». В 1919 г. – «Инструкция по уголовному розыску», которая закрепляла методы борьбы с преступностью, в которой формулировалось, что подразделения уголовного розыска осуществляют борьбу с преступностью «путем негласной агентуры и наружного наблюдения» [6, с. 109].

10 апреля 1922 г. приказом НКВД РСФСР уголовный розыск был выделен из общей милиции и стал самостоятельной службой органов внутренних дел, отдел уголовного розыска был преобразован в Управление уголовного розыска Республики. Тогда же налаживается использование специального аппарата и негласных методов работы службы уголовного розыска [3, с. 17].

«В августе 1923 г. вместо прежде существовавших Организационно-административного управления, Главного управления милиции и Отдела уголовного розыска было создано Центральное административное управление (ЦАУ) НКВД РСФСР, в результате чего более чем вдвое были сокращены штаты и на 30% – расходы на содержание аппарата» [7, с. 169–170]. В 1923 году милиция и уголовный розыск были сняты с общегосударственного бюджета и переведены на местный бюджет [3, с. 18]. Перевод милиции на местный бюджет привел к серьезным негативным последствиям, снижению эффективности оперативно-служебной деятельности.

Наряду с ведомственными актами оперативно-розыскная деятельность регулировалась на законодательном уровне. В соответствии со ст. 93 УПК РСФСР 1923 г. допускалась негласная проверка оперативно-розыскными органами анонимных заявлений о совершенных и готовящихся преступлениях.

Важную роль в совершенствовании оперативно-розыскной работы сыграла «Инструкция по организации секретной агентуры в учреждениях уголовного розыска», утвержденная приказом Главного управления милиции № 372/с от 2 ноября 1921 г. (далее – «инструкция»), которая определила статус секретных разведчиков и негласных осведомителей, а также принципы их деятельности. «В ней говорилось, что негласный аппарат призван предупреждать и раскрывать преступления путем заблаговременного осведомления о предполагающихся и сбора сведений по уже совершенным преступлениям. При этом инструкция практически ничем не ограничивала отбор лиц, привлекаемых к негласному сотрудничеству (возрастом, грамотностью, судимостью, партийной принадлежностью, должностным положением и т.п.), основным требованием была эффективность их деятельности» [2, с. 78].

Разведчиками являлись агенты уголовного розыска, внедрявшиеся в преступную среду. «Требования, предъявляемые к разведчикам, этой высшей категории секретных сотрудников, очень высоки. От них помимо надлежащих физических и нравственных качеств, особенно честности и добросовестности, требуются достаточное умственное развитие, способность увлекаться работой, смелость, хладнокровие, ловкость и изворотливость и умение «держать язык за зубами» (конспирация)… Для этой работы также пригодны женщины… Для своей работы разведчики соответствующим образом подготавливаются, и с ними ведутся занятия по криминалистике, искусству гримировки и т.д.» [8, с. 270–271].

Осведомители делились на постоянных и случайных. Они работали как добровольно, безвозмездно, так и платно, получая установленный размер жалованья, или сдельно, сумма вознаграждения зависела от значимости оперативной информации. «Осведомители вербуются среди владельцев мелких торговых и ремесленных предприятий, владельцев общественных заведений (трактиров, ресторанов, кафе, чайных, гостиниц, меблированных комнат и т.п.), служащих этих учреждений, домашней прислуги, дворников и швейцаров, уличных торговцев, шоферов, извозчиков, проституток, словом, лиц, по своей профессии сталкивающихся ежедневно с множеством разных людей… Осведомители вербуются также и из профессиональных преступников, имевших судимость и оставивших свою преступную деятельность или еще продолжающих таковую… к ним приходится относиться с особой осторожностью, так как среди них не редкость "двойные предатели"» [8, с. 272–273].

В 1928 г. НКВД было издано распоряжение, запрещающее аппаратам уголовного розыска вербовку лиц, принадлежащих к уголовному миру [6, с. 110].

«Инструкцией по негласной работе» был предусмотрен порядок учета агентуры. В секретных подразделениях уголовного розыска, т.н. «секретных отделах» заводились и велись: книга личного состава лиц, входящих в негласный аппарат; приходно-расходная книга бланков конспиративных документов; денежная приходно-расходная книга, наряд оправдательных документов по статьям расходов на оперативную работу [9, л. 117]. На каждого завербованного осведомителя заводилось и велось личное дело, в которое обязательно включалась подписка в обязательстве работать в качестве негласного осведомителя, указывался оперативный псевдоним («кличка») [9, л. 108, 123].

Контроль за организацией деятельности, расходованием средств на негласную работу возлагался на начальника уголовного розыска. Что касается личного знакомства с осведомителями, то оно было не обязательным и зависело от желания последнего, который был вправе отказаться от такового.

Для организации оперативного внедрения разведчиков в преступный мир и проведения наружного наблюдения за преступниками, местами их концентрации, в подразделениях уголовного розыска создавались костюмерные [9, л. 107]. В учебнике криминалистики И.Н. Якимова вспомогательным средствам успешной негласной работы уделена отдельная глава, в которой рассмотрены способы изменения внешности с помощью грима, одежды, применения специальных технических средств (компактных фотоаппаратов) [8, с. 274].

Для организации негласных встреч сотрудников уголовного розыска с осведомителями местными властями подразделениям уголовного розыска выделялись конспиративные квартиры. Чаще всего это были комнаты в гостиницах [10, с. 148]. Так, в 1922 году в г. Пензе для нужд губернского уголовного розыска имелись 3 конспиративные квартиры [9, л. 117].

До 1922 года об организации системы агентурной работы в стране и на местах говорить рано [11, с. 40]. В материалах ревизии Пензенского губернского управления уголовного розыска, проведенной в декабре 1922 года, указывалось: «Началом деятельности секретной агентуры при Пензенском Губернском Управлении Уголовного Розыска следует считать 1922 год, так как о состоянии и деятельности секретной агентуры за предыдущие годы в Управлении Губрозыска никаких документальных данных нет» [9, л. 116–116 об.].

До этого времени одним из элементов координации данной работы являлись разъяснения Центророзыска губернским управлениям. Так, например, в сентябре 1921 года для Саратовского губернского УГРО Центророзыском были даны разъяснении по ряду вопросов оперативно-служебной деятельности, направленных вместе с отчетом о проделанной работе за август 1921 года: «4) Секретные сотрудники удовлетворяются содержанием сумм, предназначенных на особые расходы, но не пользуются правом на паек и обмундирование. 5) Вербовка граждан, не достигших 21 года, в секретные сотрудники допустима» [12, л. 7].

С момента издания «Инструкции по агентурной работе» началась централизованная работа по данному направлению. В докладе начальника уголовного розыска РСФСР В.А. Кожевникова на заседании первого Всероссийского съезда работников милиции, состоявшегося в марте 1922 года, подчеркивалось: «Наша существенная и ближайшая задача – немедленная организация секретной агентуры. … В настоящее время без секретной агентуры нам не обойтись» [11, с. 40].

Изучение материалов ГАРФ показало, что построение агентурной работы в органах уголовного розыска Среднего Поволжья шло неравномерно, с разной успешностью.

В конце 1922 года состояние агентурной работы в Пензенском губернском управлении уголовного розыска по результатам ревизии оценивалось следующим образом: «Секретная агентура налажена и достаточно развита … секретных разведчиков… в момент ревизии было только 3, а осведомителей 150, из коих 57 работают в учреждениях г. Пензы, 18 – по Пензенскому уезду, а остальные – в 3 районах г. Пензы» [9, л. 107].

В первой половине 1923 года агентура в Саратовском губрозыске отсутствовала. В докладе по результатам ревизии, проведенной с 25 мая по 4 июня 1923 года, указывалось: «Секретная агентура не организована. Нет ни разведчиков, ни осведомителей, если не считать восьми случайных осведомителей» [13, л. 11 об.–12].

Состояние организации секретной части начальником Самарского губернского подотдела уголовного розыска административного отдела ГИК Сухачёвым в середине 1923 года оценивалось критически: «Руководство столь важной работы, каковую выполняет Секретная часть, – было слабо. Начальник Секчасти малоподготовлен, неопытен, к тому же занимался большей частью склокой, подсиживанием и т.п. Конспиративные квартиры положены неудачно, не налажена связь. Осведомы в большинстве не отвечали тем требованиям, кои на них возложены. Подбор таковых неудачен. В Государственных Экономических Учреждениях и организациях осведомительная сеть не налажена, почему получение тех или иных сведений о преступных деяниях недостаточно. На это обращено серьезное внимание… начальник Секчасти с работы смещен. На этот пост переведен из Подотдела Милиции… коему вверено реорганизовать в целом Секретную часть… Приняты меры к оборудованию гардероба. Увеличена зарплата с/сотрудникам» [14, л. 17 об.].

Необходимо подчеркнуть, что одной из главных причин, тормозящих развитие агентурной работы уголовного розыска, являлось недостаточное финансирование негласной работы. Вообще материальные проблемы были настоящим бичом советских правоохранительных органов в рассматриваемый период.

Для Пензенского уголовного розыска в конце 1922 года материальные проблемы являлись серьезным препятствием для организации агентурно-оперативной работы: «Скудность отпускаемых до сего времени средств не дает возможности расширить кадр секретных разведчиков… По тем же соображениям (недостаточность средств) не представляется возможным пополнить имеющуюся небольшую костюмерную необходимыми костюмами и гримом» [9, л. 107].

Жалобы на недостаточность финансирования секретной работы указывались в отчетных документах и были присущи всем уголовно-розыскным управлениям страны и сохранялись на протяжении всего рассматриваемого периода и оказывали негативное влияние на его эффективность. Так, в докладе начальника уголовного розыска Татарской АССР Мухаметжанова от 20 февраля 1926 года сообщалось, что отказ руководства НКВД ТАССР в январе 1925 года в выделении дополнительных средств для агентурной работы в размере 300 рублей помешал оперативной ликвидации банды, действовавшей в Свияжском кантоне ТАССР. Банда была ликвидирована в октябре 1925 года, но часть бандитов скрылась [15, л. 1–2].

В ряде случае Управление Уголовного Розыска Республики обращалось в губернские исполкомы о выделении средств для уголовного розыска на агентурную работу: «Из представленных докладов начальником Саратовского губрозыска видно, что вследствие не отпуска средств на содержание секретной агентуры, таковая почти совершенно не организована… прошу принять все зависящие меры к достаточному увеличению средств на содержание сотрудников Угрозыска, а также и на содержание секретного аппарата» [15, л. 150].

Практика ходатайств НКВД перед местными властями об улучшении финансировании отделов уголовного розыска сохранялась на протяжении рассматриваемого нами периода [10, с. 146–147].

Суммы, выделяемые финансовым отделом НКВД территориальным управлениям уголовного розыска на секретные расходы в 1922 году, увеличивались. Так, Пензенскому уголовному розыску в мае 1922 года было выделено 11250 рублей, в июне – 16800, в августе и сентябре по 33600, Самарскому и Саратовскому по 13500, 20000, 40000, 65000 рублей соответственно, Симбирскому – 11250, 20000, 40000, 65000 [16, л. 1 об.–2, 9–9 об.].

Разница в суммах финансирования обусловлена отнесением региональных управлений розыска в соответствие с действующими нормативными правовыми актами к разным категориям. Выделяемые средства на негласную работу были недостаточными, проблемы финансирования сохранялись.

На данную проблему указывалось в докладе начальника Отдела уголовного розыска НКВД РСФСР Н.А. Николаевского на заседании Всероссийского съезда начальников губернских административных отделов и губернских подотделов уголовного розыска (далее – Съезд), проходившего в январе 1925 году: «Главная часть нашей организации – это секретный аппарат. Вы по диаграмме видите пестроту снабжения аппаратов Угрозысков секретными суммами. Средства в большинстве случаев очень мизерны…» [10, с. 97].

Несмотря на скромное снабжение, успешность агентурной работы не определялась исключительно финансированием, что отмечалось в выступлениях руководства уголовного розыска страны на Съезде: «… есть Розыски, получающие 333 рубля в месяц, а агентурных дел ни одного. Сводки ни одной… Есть Розыски, получающие всего 100 руб. в месяц и имеют трех осведомов и 288 агентурных дел, из коих всего 29 дел дутых. Есть и такие Розыски, которые получают 8400 руб. в год и имеют около 700 дел» [10, с. 156–157].

Негативно влияли и проблемы организационного характера, которые заключались в низкой квалификации сотрудников уголовного розыска, расходовании средств, выделенных для негласной работы на другие цели, использовании в качестве осведомителей преступников и др. На многие из этих моментов указывалось на Съезде: «Секретная Часть является главным нервом уголовно-розыскного аппарата. … Для того, чтобы Секретная Часть полностью выполнила свое дело, она должна быть сконструирована правильно. Лица, состоящие на службе в Секретной Части, должны быть к этому подготовлены и безукоризненно честны. Секретная Часть в Уголовном Розыске, хотя и имеет особо важное значение, однако во многих Розысках существует только на бумаге, а в действительности ее нет, так как обычно средства на нее или совсем не отпускаются, или отпускаются крайне скудно… Есть и такие Секретные Части, на которые отпускаются довольно значительные средства – 850 руб. в месяц, но они работают очень слабо, и зачастую такая Секретная Часть числится только на бумаге, а почему… Да потому, что средства расходуются на приобретение лошадей, экипажей, на кормление арестованных и т.д.… Те Розыски, которые расходуют секретные суммы не по назначению, пользуются услугами преступных элементов, т.е. вербуют осведомителей из среды преступных элементов, делая им некоторые поблажки» [10, с. 146–147].

Необходимости совершенствования негласной работы уделялось и местным руководством. Так, в Инструкции Самарского губернского уголовного розыска от 1 ноября 1922 года подчеркивалось: «Начальники Отделений Уголовного Розыска ведут свою работу с целью предупреждения готовящихся преступлений к раскрытию совершившихся и пресечения обнаруженных преступлений путем выяснения через негласную Агентуру и наружное наблюдение, для чего обязаны вести систематический надзор за преступным элементом, собирать сведения о воровских квартирах, скупщиках краденого, контрабандистах, фальшивомонетчиках, а также наблюдать за подозрительными лицами, быть всегда осведомленными о всех делах преступного характера» [17, л. 60].

В приказе Самарского уездно-городского отделения уголовного розыска от 13 сентября 1923 года указывалось: «Приказываю Инспектору Секретного отдела усилить работоспособность агентуры. Ежедневно в 11 часов утра Инспектор Секрет. стола должен делать мне доклад о ходе работы стола. Всех нерадивых сотрудников уволить, оставив исключительно энергичных работников…» [18, л. 6].

Основным показателем агентурно-оперативной работы является ее результативность, т.е. количество поступившей оперативной информации, способствовавшей раскрытию преступлений и установлению лиц, причастных к их совершению.

Пензенским губернским уголовным розыском с июня по 7 декабря 1922 года на основании агентурной информации было раскрыто 192 преступления, из которых – 102 факта самогоноварения, 26 фактов хранения оружия, 22 факта побегов из-под стражи, 22 кражи, из которых простых краж – 13 [9, л. 117]. Помесячная динамика раскрытых на основе агентурной информации преступлений неравномерна. Треть преступлений 65 из 192 раскрыта в июне 1922 года, из которых 40 – преступления, связанные с самогоноварением. Еще один всплеск показателей отмечен в августе – 31 преступление, основу которого также составили факты самогоноварения (17). Осенью 1922 года динамика показателей стабилизировалась и колебалась от 18 до 21 [9, л. 117].

Доля преступлений, раскрытых по агентурной информации, от общего числа раскрытых Пензенским уголовным розыском в августе 1922 года равнялась 12,7% (31 из 244), в октябре – 9,8% (23 из 233) [9, л. 115 об., 117].

Подводя итог изучению рассматриваемой нами проблемы, следует еще раз подчеркнуть, что в первой половине 1920-х годов становление агентурно-оперативной работы в подразделениях уголовного розыска только началось. В этот период появились распорядительные документы, регламентирующие порядок, финансирование и организацию негласной работы, методические рекомендации.

Развитие данного малоизученного, но чрезвычайно значимого направления оперативной работы правоохранительных органов шло медленно, что было напрямую связано с проводимыми преобразованиями в милиции и уголовном розыске, кадровыми и материально-техническими проблемами.

В регионах Среднего Поволжья развитие негласной работы в подразделениях уголовного розыска было неравномерным, находилось на этапе становления, относилось к числу приоритетных направлений оперативно-служебной деятельности. Проводимая на местах работа, несмотря на все недостатки, способствовала раскрытию наиболее распространенных видов преступлений – краж и самогоноварения.

Об авторах

Шамиль Тахирович Газатулин

Автор, ответственный за переписку.
Email: gizatoulin@yandex.ru

кандидат исторических наук

Список литературы

Дополнительные файлы