The role of the Seitov Posad Tatars in the development of the Orenburg Region

Full Text

Современные исследователи, обращаясь к истории интеграции регионов в состав Российской империи, чаще всего рассматривают его механизмы сквозь призму русской аккультурации, которая до сих пор испытывает бремя пресловутой «русификации», «христианизации». Если в досоветской историографии данные постулаты подтверждали ленинское определение о Российской империи как о «тюрьме народов», то сегодня национальная историография подчас «педалирует» их, стараясь доказать однозначно негативный характер имперской политики, которая замедляла, а то и вовсе «перекрывала кислород» этносу, имевшему огромный цивилизационный потенциал.

Однако, вслед за А. Ремнёвым, мы склонны считать, что «военное и политическое господство на той или иной окраине империи не означало автоматически установления экономического и культурного… Российский имперский проект мог столкнуться с конкурирующими воздействиями разных конфессиональных, этнических и национальных групп…» [1, с. 7].

Со всей определенностью к деятельности татар в казахской степи можно отнести тезис А. Миллера о том, что они, татары, выступали «более мощными конкурентами», разрабатывающими альтернативные проекты ассимиляции и культурной экспансии некоторых этнических групп [2, с. 60].

Уже с самых первых шагов основания Оренбургского края, в рамках Оренбургской экспедиции 1734–1744 гг. под началом И.К. Кириллова, В.Н. Татищева, В.А. Урусова, И.Н. Неплюева, был дан толчок переселенческой волне, в результате чего в Оренбургском крае стало формироваться татарское население. Особо выпукло эта страница истории края выступает на примере образования уникального населенного пункта – Татарской Каргалы (Сеитовского посада).

История основания Татарской Каргалы неразрывно связана с освоением и укреплением Оренбургского края. Отдаленность региона, с одной стороны, и его важность для Российской империи, с другой стороны, определили инициативы по заселению региона. Край нуждался как в землепашцах, в мастеровых людях, так и в людях торговых – в купцах. Известно, что были проекты принудительного характера: в 1740 г. начальник Оренбургской комиссии князь В.А. Урусов вышел с предложением к Кабинету министров Анны Иоанновны насильно переводить купцов на место жительства в осваиваемый край из центральной части Европейской России. Этот проект не был поддержан. Преемник В.А. Урусова И.И. Неплюев предложил более конструктивный выход: сделать так, чтобы купцам было выгодно селиться в Оренбургском крае, дать им оговоренные льготы. Поскольку торговля предполагала налаживание контактов с купцами Востока, а также с Казахской степью, особое значение придавалось купцам-мусульманам.

Известно, что И.И. Неплюев дал поручение своему представителю в Казани прозондировать почву на предмет того, при каких условиях тамошние купцы рискнут переселиться в Оренбургский край. Замысел удался. У И.И. Неплюева имелись веские основания для того, чтобы ходатайствовать перед Центром о льготах для татарских поселенцев. В докладе, подготовленном И.И. Неплюевым 25 февраля 1744 г., говорилось о том, что к нему обратилась группа казанских татар с просьбой разрешить им поселиться возле города Оренбурга для «распространения торгов». Поскольку место проживания отличалось «отдаленностью», то татары просили освободить их от рекрутской повинности и дозволить постройку мечети. Доклад И.И. Неплюева был довольно скоро (2 марта) заслушан на заседании Правительствующего Сената и одобрительно принят. И уже 13 марта 1744 г. был дан Указ, разрешавший набрать к поселению при городе Оренбурге особой слободой до 200 семей казанских татар, при этом «смотреть, чтобы принимались люди зажиточные и торги производить могущие» [3, с. 13].

В начале осени 1744 г. с целью постоянного поселения в край прибыл ясачный татарин Казанского уезда, Арской дороги, сотни Мусмома Кушумова, деревни Маметова пустошь Сеит Аитов сын Хаялин (1695–1763/1764) [4, л. 17–18 об.].

Новое поселение – Сеитовский посад, или Сеитовская слобода – быстро наполнялся вновь прибывшими. В 1747 г. в нем было 173 двора и 996 человек мужского пола (973 татарина и 23 «малолетних башкирина») [5, с. 171]. Большинство переехало из Казанской губернии (98,9%). В разрезе по уездам картина была следующей: из Казанского уезда – 73,6%, из Слободского – 17,9%, из Свияжского – 4,8%, из Симбирского – 2,6% [4, л. 17–18 об.].

В целом переселение татар в Оренбургский край, начавшись в 40-е годы XVIII века, продолжалось вплоть до конца XIX века. По данным II ревизии (1747 г.), только в Оренбургском уезде насчитывалось 9,2 тыс. татар и мишарей, по III–й (1762 год) – 12,5; IV-й – (1782 г.) – 13,8; V-й (1795 г.) – 14,6; VIII (1834 г.) – 25,7; X (1858 г.) – 46,8. Первая всероссийская перепись 1897 года зафиксировала 71,1 тыс. человек [6, с. 9]. Всего же по данным той же переписи в Оренбургской губернии проживало 92 326 человек татарской национальности [7, с. 45].

Основной специализацией жителей Сеитовского посада была коммерция. Причин активного занятия коммерцией и торговлей у представителей данного поселения было несколько. Первое – это то, что каргалинские купцы изначально имели особые права по Привилегии, которую даровала императрица Анна Иоанновна в 1734 г. «Привилегия» обеспечивала следующие льготы: в Оренбурге ни с каких товаров пошлины не взимались, следовательно, с купцов также. В этом же документе было прописано «…купцов в особливое защищение и охранение принимать» [8, с. 12].

Указанная категория «торговых татар» получала свою долю прибыли от действия льготной пошлины (3% от стоимости товара против 5% по Торговому уставу), которую взимали с т.н. «азиатских купцов». Эта правовая норма отрицательно влияла на активность среднеазиатских купцов, давая преимущество татарам.

Немаловажной причиной является то, что занятия коммерцией не противоречило исламскому менталитету. Коран и мусульманское право (шариат) допускали и прибыль, и право на собственность, а успехи в коммерции рассматривались как дар, ниспосланный свыше.

Российские наблюдатели издавна подмечали наличие у «торговых татар» коммерческой жилки. Русский этнограф, историк и экономист, член отделения этнографии Императорского Русского географического общества Павел Иванович Небольсин писал в 1859 г. о том, что «татарину» свойственно «жить своим умом». Заработав определенный капитал – заработав «наличную деньгу», он «немедленно переводит ее в товар и пускается в торг», «татарин» не довольствуется одной территорией, он «расширяет сферу своей деятельности далее и далее, оставляет Казань, и с нашего разных товаров пробирается…далее на Восток, в Оренбург, Петропавловск, Семипалатинск или Кяхту… Киргизская Степь, Бухара, Ташкент и другие среднеазиатские ханства – вот куда…он сбудет товары» [9, с. 25]. Не во всем можно согласиться с высказываниями В.И. Даля, поскольку явно субъективная оценка была дана «мусульманам», но даже она говорит о предприимчивости «торговых татар»: «Заметно еще и то, что русские вовсе не ходят с караванами в Среднюю Азию, – отмечал В.И. Даль. – Торговля эта принадлежит исключительно бестолковым и безмерно корыстолюбивым мусульманам. Русский изворотлив, сметлив, предприимчив у себя дома, но караванная и морская торговля – не его» [10, с. 91].

Русский писатель, историк, географ, художник, первый издатель журнала «Отечественные записки» Павел Петрович Свиньин, побывав в 1824 г. в Оренбургском крае, отметил любопытные для себя особенности: «Более всех замечательны в Оренбурге татары, составляющие особый и значительный класс обывателей. Будучи хитры, пронырливы и проворны, они отличаются удивительной ловкостью в здешней торговле и нередко приобретают посредством оной великие капиталы» [11, с. 19].

Дореволюционные авторы неоднократно отмечали предприимчивость представителей татарского этноса. К. Кьюн, описывая особенности народов, населявших Российскую империю, замечал, что взяв любого татарина, у кого имеется хоть самый малый капитал, увидишь его старание в том, чтобы «оный капитал» «эксплуатировался», «татарин обращает деньги в товар и занимается или разностной торговлей или извозным промыслом» [12, с. 98]. Те же авторы делали упор на то, что татары обладали общим высоким уровнем трудолюбия: в большинстве своем «…охотно берутся за всякую работу, как бы она тяжела ни была» [13, с. 5].

Немаловажной причиной активности Каргалинского купечества была поддержка их торга со странами Средней Азии. А для обеспечения этого процесса сеитовским купцам, как, впрочем, и всем оренбургским, нужно было заручиться союзничеством с Казахской степью. Официально казахи Младшего жуза еще в 1731 г. по инициативе хана Абулхаира вошли в российское подданство. Однако это не было панацеей от набегов кочевников.

Над проблемой трудились вместе с губернатором И.И. Неплюевым выходцы из Сеитовского посада. Мы говорим о Мухамет-хане Хусаинове, который получил в Каргале мусульманское образование и благодаря ему вошел в Ханский Совет Абулхаира. Соратником И.И. Неплюева можно считать Котлымухаммета Маметовича, больше известного под именем Алексея Ивановича Тевкелева. Он некоторое время жил в Сеитовском посаде, женился на уроженке посада Хадиче. Много стараний для мирных отношений в регионе проявили мугаллимы и мударрисы сеитовских мусульманских школ, которые приняли казахских юношей на обучение в свои медресе и мектебе. Каргалинские мусульманские учебные заведения дали духовное и светское образование более 700 казахских юношам. Все это способствовало установлению добрососедских отношений.

При этом сеитовские «торговые татары» выступали конкурентами по отношению к русским купцам. В их руках сосредоточилась торговля кожей, причем особой выделки – это была юфть и сафьян. Они были чрезвычайно востребованным товаром у покупателей как с Востока, так и с Запада. Чуть впереди по торговым оборотам стояли торговцы текстилем – переяславские и ростовские купцы. Проблема была настолько серьезной, что была поднята депутатом организованной Екатериной II Уложенной комиссии 1767 г. от оренбургского купечества Ильей Коченевым. Вот что он вынес на общее собрание: «… татары, приобретая … европейские товары, как то: кармазинные, полукармазинные, голландские и других сортов сукна, шелковые материи, краски, канцелярное семя и прочее, покупают их на немалую сумму и привозят в разные города, а особливо на Оренбургскую и Троицкую ярманки. По значительным … свои капиталам, они занимают при гостином и меновом дворах лучшие и со въезда азиатских народов у ворот первые лавки… русские купцы в те первые ряды не допускаются, а…иноверцы, будучи удовольствованы … сбывают товары с немалым успехом и с большою выгодой, потому, что татары при каждой лавке имеют иноверцев же человека по два и по три, и они, по въезде азиатцев, удерживают…и уже не допускают к другим вновь. Чрез это оренбургския и приезжия русские купцы … претерпевают крайнюю остановку в продаже своих товаров и совершенный подрыв» [14, с. 77–78].

Доходило до того, что некоторые купцы, выбрав первоначально для своего поселения Оренбург, осмыслив ситуацию, перебирались в Сеитову слободу, поскольку ее жители пользовались значительными экономическими и религиозными преимуществами. Так, ревизские сказки 1795 г. сообщают о том, что четыре семьи, приписанные ранее к оренбургскому купечеству, «переписались» в сеитовские торговые татары [15, с. 82].

По подсчетам Д.Н. Денисова, из 248 российских подданных, арендовавших в 1799 г. на Меновом дворе под Оренбургом лавки и складские помещения, 162 человека были этническими татарами, что составляло 65,3%. Из числа татарских купцов 100 человек были каргалинцами, 23 – казанскими татарами, 11 – касимовскими, 6 – оренбургскими, 3 – умильскими, 2 – мамадышскими татарами [14, с. 78].

Согласно данным 7-й переписи, которая проходила в 1816 г., в Сеитовском посаде проживало 1090 человек купеческого сословия с капиталом 230 тыс. руб., из них купцов 3-й гильдии было 477 человек с капиталом 68 тыс. руб. [16, л. 90–92]. Помимо тех, кто обозначил свой капитал во время переписи, были в посаде и такие, которые не хотели, чтобы об их богатстве было широко известно. Они не спешили записываться в гильдии. В народе их называли «кара байлар». Ходили слухи о том, что многие из «кара байларов» по своим капиталам могли с легкостью претендовать на 2-ю гильдию.

Таким образом, в лице татарского населения Сеитовского посада Оренбургский край с момента своего основания имел мощный механизм налаживания торговых связей с мусульманским Востоком и аккультурационного влияния на казахских кочевников.

About the authors

Sergey Valentinovich Lyubichankovskiy

Author for correspondence.
Email: svlubich@yandex.ru

doctor of historical sciences, professor, head of History of Russia Department

References

Supplementary files