Periodization and chronology of Caspian culture

Full Text

В 70-е годы XX века на территории Северного Прикаспия А.Н. Мелентьев обнаружил керамику с плоским дном и «воротничковым» оформлением венчика. Посуда была орнаментирована прочерченными зигзагами и рядами шагающей гребенки. Каменный инвентарь, залегающий вместе с данной керамикой, представлен скребками и наконечниками стрел на крупных кварцитовых пластинах. На основании этих материалов исследователь выделил прикаспийскую культуру и отнес ее к периоду позднего неолита [1, с. 12]. В дальнейшем, исследования в этом направлении были продолжены. На сегодняшний день известно почти 40 пунктов с материалами прикаспийской культуры. На девяти из них сохранился культурный слой, который подвергался исследованиям. Работы И.Б. Васильева, П.П. Барынкина, А.И. Юдина, В.А. Лопатина и других специалистов, позволили расширить ареал культуры до степного Заволжья и Волго-Уральского междуречья и поставить вопрос об уточнении ее периодизации и хронологии. И.Б. Васильев отнес прикаспийскую культуру к первому этапу энеолита [2, с. 63]. Автор указывал на смену микролитической кремневой индустрии неолитического времени макролитичными кварцитовыми орудиями. Изменения фиксировались и в орнаментации посуды: произошла смена накольчатой и накольчато-прочерченной традиции на гребенчато-прочерченную [3, с. 71]. Эту точку зрения поддержала Н.Л. Моргунова, говоря о том, что прикаспийская культура представляет собой ранний этап энеолита степного Поволжья. [4, с. 185]. А.И. Юдин выделяет для территории степного Поволжья период нео-энеолита, и относит прикаспийскую культуру к этому этапу. [5, с. 25]. В.В. Ставицкий, отрицая существование нео-энеолитического этапа в Нижнем Поволжье, связывает период энеолитизации региона с населением хвалынской культуры, а прикаспийскую считает неолитической [6, с. 32] Таким образом, формируется три точки зрения, относительно периодизации прикаспийской культуры. Одни исследователи относят ее к неолиту, другие к энеолиту, а третьи к переходному этапу нео-энеолита.

Необходимым представляется определение критериев, по которым можно отнести ту или иную культуру к эпохе энеолита, и соответствие или несоответствие прикаспийской культуры этим критериям. Н.Я. Мерперт под энеолитом понимает период регулярного распространения металлических орудий труда. Автор утверждает, что единственным критерием перехода от одной эпохи к другой является смена материалов орудий. А изменение, например, форм экономики, признак не устойчивый [7, с. 20]. По мнению исследователя энеолит ограничивается южной территорией, на которой господствует земледельческая форма хозяйства; но там производящее хозяйство зарождается еще в неолите, и проследить четких изменений по этому признаку невозможно [8, с. 3]. На памятниках прикаспийской культуры металлических изделий не обнаружено, но их нет и на памятниках всей мариупольской культурно-исторической области, за исключением единичных предметов в Никольском могильнике. Поэтому многие исследователи придерживаются комплексного подхода, который оказался более приемлемым для определения эпохи энеолита. М.Е. Фосс считала определяющим не только наличие металлических изделий, но и появление новых приемов обработки кремня [9, с. 42]. Каменный инвентарь прикаспийской культуры представляет собой результат сочетания макро и микро техники, а так же наличие усиленного отжима, что показывает значительные различия в технике обработки камня с предшествующей неолитической орловской культурой. Что касается керамической посуды, то и здесь прослеживаются отличия в технике нанесения орнамента. Накольчатая традиция орловцев не имеет своего продолжения в керамике прикаспийцев, а сменяется гребенчатой техникой. Для прикаспийской керамики характерны «воротничковый» венчик и разнообразие меандровых узоров, заполненных рядами шагающей гребенки. Л.Я. Крижевская в определении термина «энеолит» основополагающим признаком, наравне с остатками металла, считала наличие костей доместицированных животных [10, с. 5]. В этой связи необходимо отметить, что исследования последних лет доказали факт отсутствия доместицированных животных у неолитического населения Нижнего Поволжья. На эпонимной Варфоломеевской стоянке степного Поволжья костей домашних животных не обнаружено [11, с. 26]. Исследование нового неолитического памятника региона – стоянки Алгай, показало наличие костей только диких видов [12, с. 20]. На территории Северного Прикаспия останки домашних животных на неолитических памятниках так же не были обнаружены. На АМС в г. Уппсала была продатированна кость овцы с неолитической стоянки Тентексор I. Полученная дата 3555 лет ВС оказалась значительно моложе основного неолитического комплекса памятника [13, с. 9]. На новой для региона неолитической стоянке Байбек тоже были зафиксированы кости только диких животных [11]. Единственным домашним животным Нижнего Поволжья в эпоху неолита была собака. Предположение о скотоводческой направленности племен прикаспийской культуры высказал еще А.Н. Мелентьев [14, с. 7], а после исследования прикаспийского слоя памятника Орошаемое факт наличия у прикаспийского населения доместицированных животных, стал бесспорным [15, с. 237; 16, с. 134; 17, с. 189].

Иначе говоря, по ряду признаков: изменение техники обработки каменных орудий, орнаментации посуды и появлению домашних животных прикаспийскую культуру можно отнести к периоду энеолита.

Что касается концепции А.И. Юдина о существовании на территории Нижнего Поволжья переходного нео-энеолитического этапа [18, с. 28], то ситуация представляется неоднозначной. Модель периода нео-энеолита для территории Волго-Донья предлагал еще Д.Я. Телегин. Теория строилась на факте сосуществовании пришлой энеолитической трипольской культуры с местным неолитическим населением [19, с. 106–121]. Эту точку зрения поддерживал А.Т. Синюк, выделяя на Среднем Дону период пережиточного неолита, и предлагая перенести эти реалии на всю зону восточно-европейской лесостепи [20, с. 195–206]. На территории Нижнего Поволжья И.Б. Васильев и А.А. Выборнов фиксировали существование памятников с керамикой, которая сочетала в себе наличие накольчатого орнамента и «воротничкового» венчика. Первый признак присущ неолиту, а второй – раннему энеолиту. При наличии различных экологических ниш на данной территории, а в них – незначительной плотности населения в конце неолита – начале энеолита, допускалось их сосуществование [21, с. 12]. Даты по керамике прикаспийской культуры стоянок Северного Прикаспия укладываются в интервал от второй четверти до конца V тыс. до н.э. [22, с. 56]. Из этого А.И. Юдин делает вывод, что поздненеолитическое и раннеэнеолитическое население Нижнего Поволжья сосуществовало довольно значительное время [18, с. 28].

Концепцию неолита-энеолита в Волго-Донских степях развивает и И.Н. Наумов. Автор выделяет финально-неолитический этап, и относит к нему артефакты Орловки и слоя 2А Варфоломеевской стоянки, а так же памятник Тентексор I. В подтверждение этого, исследователь приводит следующие аргументы: сокращение количества орудий, выполненных в пластинчатой технике; появление двусторонне обработанных орудий; смена прочерченного орнамента на отступающе-накольчатый; профилировка сосудов; появление наплывов на внутренней стороне венчика. А следующий этап энеолита, по мнению автора, представляют собой материалы верхнего горизонта Варфоломеевской стоянки. И.Н. Наумов отмечает преобладание кварцита в качестве сырья для орудий труда, вытеснение пластинчатых орудий двусторонне обработанным, общая макролитизация орудий, а также увеличением доли керамики с примесью толчёной ракушки в глиняном тесте. Так же, наблюдается распространение гребенчатой орнаментации керамики и сосудов с «воротничковыми» венчиками. Анализируя существующие радиоуглеродные даты, исследователь приходит к выводу, что энеолитическое население в Нижнем Поволжье появляется в конце V – на рубеже V–IV тыс. до н.э. С этого этапа и до середины IV тыс. до н.э., во время, которое можно именовать переходным неолито-энеолитическим периодом, в регионе сосуществовали разнокультурные пережиточно неолитические и энеолитические памятники [23, с. 17]. Опираясь на радиоуглеродные датировки П.М. Кольцов так же относит стоянку Тентексор I к пережиточному неолиту [24, с. 130]. По разным материалам памятника было получено несколько дат, которые фиксируют середину V тыс. до н.э. [25, с. 258]. Радиоуглеродный возраст материалов прикаспийской культуры определяется интервалом 5840–5056 ВС (табл. 1). Необходимо отметить, что ранние даты получены по материалам Северного Прикаспия, а поздние – степного Поволжья. Так для стоянок Северного Прикаспия Курпеже – Молла и Буровая 41 были получены даты 5000 ВС и 5800 ВС соответственно (табл. 1: 1–4). На этом основании А.А. Выборнов выдвигает предположение о частичном сосуществование памятников прикаспийского типа и неолитического населения с накольчатой посудой на территории Северного Прикаспия во второй четверти V тысячелетии до н.э. [26, с. 60]. Кроме того, П.М. Кольцов фиксирует наличие «воротничка», характерного для прикаспийской культуры, на неолитической накольчато-прочерченной керамики стоянки Джангар. Автор считает «воротничок» местной традицией, но, к сожалению, не приводит аргументов в пользу этой версии [27, с. 321].

В степном Поволжья ситуация складывается несколько иначе. На основании совместного залегания прикаспийской и орловской керамики на стоянке Варфоломеевская, А.И. Юдин делает вывод о сосуществовании неолитической орловской и прикаспийской культур [28, с. 89]. Датировки, полученные по прикаспийским материалам этого региона укладываются в интервал 4700–5000 ВС (табл. 1: 5–8). Однако, имеющиеся на сегодняшний день, самые поздние даты орловской культуры не превышают хроноинтервала 5625–5265 ВС [29, с. 64]. Что касается совместного залегания, то необходимо учитывать, что на Варфоломеевской стоянке есть несколько жилищ, которые прорезают слой [30, с. 20]. Вполне допустимо, что в таких условиях, материалы из разных культурных горизонтов могли смешаться.

Таким образом, возможно допустить сосуществование в Северном Прикаспии памятников неолитического тентексорского типа и энеолитического прикаспийского, но в степном Поволжье такая ситуация не прослеживается.

Радиоуглеродные даты материалов североприкаспийских стоянок прикаспийской культуры Курпеже-Молла и Буровая 41 выглядят несколько древнее значений материалов памятников степного Поволжья Кумыска и Орошаемое. Разница составляет порядка трехсот лет. В этой связи логичным становится вопрос о валидности четырех дат по керамике стоянок Курпеже-Молла и Буровая 41. Как уже было отмечено выше, ареал распространения прикаспийской культуры доходит до северных границ степной зоны Заволжья. Здесь прикаспийцы граничат с носителями самарской культуры. Первый этап культуры представлен керамикой съезжинского типа. Это плоскодонная посуда с массивными «воротничками», преобладанием прочерченных узоров в виде многорядных и волнистых линий и меандровых фигур, которые заполнены рядами шагающей гребенки [22; 24]. По форме «воротничка», меандровым композициям и плоскодонности данная керамика схожа с прикаспийской. Даты, полученные по съезжинской керамике, соответствуют интервалу 5730–5470 ВС [22, с. 55, табл. 1], что хорошо соотносится с датами прикаспийской стоянки Буровая 41.

Сравнительный анализ материалов прикаспийской, азово-днепровской и нижнедонской культур показал наличие некоторых аналогий. Посуда азово-днепровской культуры имеет примесь толченой раковины в тесте и орнаментирована оттисками гребенчатого штампа, позднее появляется керамика с «воротничковым» оформлением венчика [31, с. 25]. Нижнедонская керамика имеет аналогичную орнаментацию. На втором этапе появляется «воротничок» [32, с. 37]. Что касается каменного инвентаря, то для вышеперечисленных культур характерна техника скалывания крупных пластин. Этап 1б азово-днепровской культуры и второй период нижнедонской культуры датируется 5800 ВС [31, с. 95–97]. Это хорошо коррелируется с датами аналогичной посуды памятника Буровая 41. Второй этап азово-днепровской культуры имеет возраст 5300 ВС, а это совпадает со значениями по сходной керамике со стоянки Курпеже-Молла. Кроме того, на памятниках вышеупомянутых культур были обнаружены кости домашних животных [31, с. 53].

Таблица 1 – Радиоуглеродные значения прикаспийской культуры

Таким образом, даты североприкаспийских стоянок прикаспийской культуры представляются валидными, а такой разрыв в датировках может объясняться существованием двух этапов внутри прикаспийской культуры. Это прослеживается по керамике и каменному инвентарю. Наиболее ранним признаком для прикаспийской посуды можно считать наличие валют и сочетание гребенчатого штампа с прочерками. Этой посуде соответствует каменный инвентарь, выполненный преимущественно из кварцита. На более поздней керамике стоянки Орошаемое, становится менее выразительной. Кроме того, значительно увеличивается процент кремневых орудий. Вполне приемлемой является модель миграции прикаспийского населения с территорий Северного Прикаспия в степное Поволжье.

Бесспорной энеолитической культурой Нижнего Поволжья считается хвалынская культура. Что касается хронологического соотношения прикаспийской и хвалынской культур, то ситуация представляется не однозначной. И.Б. Васильев считал, что хвалынская культура сформировалась на основе прикаспийской и самарской культур [33, с. 72], и вследствие этого, прикаспийская культура имеет хронологический приоритет. П.П. Барынкин, считая прикаспийцев региональным типом самарской культуры, говорил о сосуществовании этого населения по всему волжскому региону их распространения [34, с. 12]. Н.Л. Моргунова, основываясь на серии радиоуглеродных дат, делает вывод о более позднем положении хвалынской культуры относительно прикаспийской и самарской. Однако, исследователь допускает их сосуществование в период формирования хвалынской культуры [4, с. 187]. А.А. Выборнов, принимая во внимание радиоуглеродные даты по прикаспийским и хвалынским памятникам Северного Прикаспия, пишет о более раннем положении прикаспийской культуры, однако указывая на тот факт, что позднеприкаспийские и хвалынские датировки совпадают [35, с. 193]. А.И. Юдин делает свои выводы, по данному вопросу, основываясь в первую очередь, на стратиграфии. Согласно стратиграфическим данным Варфоломеевской стоянки, прикаспийская и позднеорловская керамика предшествуют хвалынской [30, с. 47]. Подтверждением этого служат данные памятника Кумыска, где прикаспийская керамика залегает ниже хвалынской [5, с. 12]. Радиоуглеродные датировки керамики североприкаспийских памятников Буровая 41 и Курпеже-Молла, укладываются в промежуток 5000–5800 ВС. Датировки прикаспийских материалов степного Поволжья представлены одной датой со стоянки Кумыска и четырьмя датами материалов стоянки Орошаемое. Полученные значения соответствуют первой четверти V тыс. до н.э. Для поселенческих материалов хвалынской культуры Северного Прикаспия можно признать наиболее достоверными хронологические рамки 4800–4400 ВС (табл. 2). Дата по углю – 5290 ВС с еще одной хвалынской стоянки Комбак-те выбивается из ряда остальных дат, но повторный анализ коллекции показал наличие материалов прикаспийской культуры, к которым очевидно и относится эта дата, хорошо согласующаяся с датами памятника Курпеже-Молла [36, с. 22]. Что касается степного Поволжья, то по костям кулана из стратифицированного хвалынского слоя поселения Орошаемое получена дата 4725 ВС (табл. 2: 7), что вполне укладывается в период бытования хвалынской культуры. Вероятно, памятники хвалынской культуры появляются в Северном Прикаспии раньше чем в степном Поволжье. Исходя из представленных радиоуглеродных значений, можно сделать вывод о более раннем хронологическом положении прикаспийцев, относительно хвалынцев. Кроме того, тезис А.И. Юдина о хронологическом приоритете прикаспийцев на основании стратиграфии памятника Кумыска подтвердился на примере Орошаемого. Слой с материалами прикаспийской культуры залегает ниже хвалынского [17, с. 185]. Их разделяет мощная стерильная прослойка. По данным геохимии эта прослойка образовалась в течение 100 лет вследствие сильной аридизации.

Таблица 2 – Радиоуглеродные значения хвалынской культуры

Таким образом, можно сделать вывод о том, что прикаспийская культура относится к периоду раннего энеолита. С определенными видоизменениями она просуществовала около тысячи лет, укладываясь в интервал 5840–4800 лет ВС.

About the authors

Natalia Sergeevna Doga

Author for correspondence.
Email: natalidoga@yandex.com

postgraduate student of Domestic History and Archeology Department

References

Supplementary files