Условия выполнения советских исторических исследований по проблематике истории Гражданской войны в России (1918–1922 гг.) во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х годов

Полный текст

Аксиоматично, что деятельность ученых-историков напрямую зависит от условий, в которых они занимаются научным творчеством. Причем вне зависимости от политического режима, господствующего в стране. Но в условиях Советского государства, в силу конкретно-исторической обстановки (эволюция тоталитарного политического режима сталинизма в авторитарно-бюрократический политический режим [1; 2; 3]), подобная зависимость прослеживается особенно рельефно. Не случайно, например, в современных отечественных проблемно-тематических историографических исследованиях ученые акцентируют внимание на освещении ситуации, складывавшейся в тот или иной историографический период [4; 5; 6; 7].

В данной статье авторы кратко раскрывают условия выполнения советских исторических исследований по проблематике истории Гражданской войны в России (1918–1922 гг.) во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х гг. Такие хронологические рамки историографического анализа подразумевают освещение периода в истории нашей державы и ее исторической науки, который получил название «хрущевская оттепель».

Ее породил XX съезд КПСС (1956 г.), когда на нем Н.С. Хрущев в секретном докладе оголил страшную правду о временах культа личности И.В. Сталина [8]. Этот доклад сыграл в какой-то мере роль горького лекарства, которое больной, морщась, выпивает, чтобы выздороветь. И хотя (теперь это уже не вызывает сомнения) хрущевская правда о мрачных временах культа личности И.В. Сталина была рафинированной, в советском социуме она буквально вызывала шок. Следом началась мучительная переоценка ценностей, ломавшая души, например, поколения «шестидесятников» (многие из них впоследствии стали на путь диссидентства [9]). Хрущевская оттепель – время мечтаний и несбывшихся надежд [10]. Его главное содержание обусловливалось, если говорить обобщенно, конструктивными процессами в экономической, социально-политической и духовной жизни страны. Но хотя облик страны благодаря циклу реформ преобразился, крупного прорыва в новое качество не произошло. Налицо сплошной узел противоречий, которые так и не удалось разрешить: слишком цепко мертвый Сталин держал Хрущева и его единомышленников за ноги [11; 12, с. 86–95; 13, с. 208–227].

Конечно, конкретные события не могли в самом общем плане не влиять, причем достаточно противоречиво, на развитие советской исторической науки в период хрущевской оттепели. Ведь историческая наука – часть духовной жизни социума. В это время советская историография начала развиваться под влиянием политического курса КПСС на преодоление последствий культа личности И.В. Сталина. В условиях зачаточной реанимации творческой свободы, как одного из знаковых признаков хрущевской оттепели, предпринималась попытка возродить подлинно научные принципы исторических исследований.

Руководствуясь решениями XX съезда КПСС (1956 г.), ученые-обществоведы и гуманитарии сосредоточили внимание на создании трудов, особенно по истории советского общества, в которых предстояло исправить деформации, порожденные периодом культа личности И.В. Сталина. Причем для развития решений XX съезда КПСС о преодолении последствий культа личности И.В. Сталина ЦК КПСС принял ряд постановлений, направленных на дальнейшее улучшение работы историков: об издании Полного собрания сочинений В.И. Ленина (1957 г.), Исторической энциклопедии, о книгах по истории фабрик и заводов (1958 г.), о журнале «Вопросы истории КПСС». Нельзя здесь не вспомнить и о таком мероприятии, как совещание Комиссии по подготовке предложений об улучшении работы в области общественных наук при ЦК КПСС. Здесь отмечалось то, что появлялись попытки сформировать «элементарные условия для свободного мышления» [14, с. 253].

То, что задача по исправлению деформаций и искажений, порожденных в советской исторической науке культом личности И.В. Сталина, стала приоритетной, явилось условием активизации исследовательского поиска. Об этом свидетельствуют такие количественные характеристики: за период 1956–1960 гг. преподавателями общественных наук вузов было выпущено около 900 сборников научных трудов, защищено 722 кандидатские диссертации, из них 583 по проблематике советского периода. По вопросам индустриализации с 1956 г. опубликовано свыше трех десятков крупных работ, что в 5 раз больше, чем за все предшествующие 25 лет [6, с. 280].

Значительную роль в повышении методологической стройности научных работ сыграло Всесоюзное совещание о мерах по улучшению подготовки научно-педагогических кадров по историческим наукам, проведенное ЦК КПСС в 1962 г. Оно стимулировало обращение ученых к исследованию фундаментальных проблем советского общества. Между тем с дистанции времени выглядит чрезмерно оптимистичной такая мысль, высказанная на данной форуме: «Культ личности, подобно кандалам, висел на ногах советской исторической науки, но она все же продолжала идти вперед» [15, с. 21]. Ведь советской исторической науке в конечном итоге не удалось выйти на качественно новые рубежи познания исторической истины: оттепель никоим образом не отменила практики декретирования со стороны ЦК КПСС научных истин в последней инстанции, навязывания ученым «классово актуальной» проблематики научной исследований.

Пример такого навязывания дал заведующий отделом науки и учебных заведений ЦК КПСС Ф.В. Константинов: «Есть на свете лишь одна подлинно научная общественно-политическая теория – это марксистско-ленинское учение о классах и классовой борьбе, о государстве и революции, о диктатуре пролетариата, о законах строительства социализма и коммунизма» [16, с. 86]. Собственно говоря, партийный функционер перефразировал печально известного сталинского соратника в деле репрессий 1937 года Л.М. Кагановича. Тот в речи, посвященной десятилетию Института красной профессуры, говорил: «История нашей партии есть история непримиримой борьбы с уклонами от последовательных, революционных, марксистско-ленинских позиций» [17, с. 13].

Необходимо подчеркнуть, что в период оттепели практиковалась и более мягкая, но тем не менее обязательная форма навязывания методологических ориентиров исследователям – публикация передовых статей в академических журналах [18, с. 3–14; 19, с. 3–13].

Что характерно, по-прежнему приоритетной оставалась подготовка научных трудов в историко-партийном ключе: за период с 1956 по 1961 г. издано около 7 тыс. книг, брошюр, сборников статей по истории КПСС, что в два раза больше, чем за предыдущее пятилетие [5, с. 253].

На стройность теоретико-методологической основы исторических исследований положительное влияние оказало то, что завершилось издание Полного собрания сочинений Ленина. Правда, методологическая стройность научных трудов должна в данной связи рассматриваться через безраздельно господствовавший тогда марксизм-ленинизм, хотя и избавлявшийся от влияния культа личности И.В. Сталина, но по-прежнему догматизированный настолько, насколько было возможным, когда Марксово учение перевели в большевистское измерение.

Для преодоления последствий культа личности И.В. Сталина в методологии исторической науки сыграло значительную роль то, что в рамках работы по изданию Полного собрания сочинений Ленина оперативно публиковались в периодической печати (газете «Правда», журналах «Коммунист», «Вопросы истории», «Исторический архив» и др.) новые документы основателя Советского государства [20, с. 3–20; 21, с. 41–75, 22, с. 32–40]. Если с 1951 по 1956 гг. их было опубликовано 35, то в период с 1956 по 1960 гг. – более 100 [5, с. 282].

Особо следует подчеркнуть факт издания в 1959 г. XXXVI Ленинского сборника. В нем впервые увидели свет 636 документов, написанных в период с марта 1917 г. по январь 1923 г. Всего в течение 1956–1961 гг. издано около 70 новых ленинских документов по военным вопросам [23, с. 152].

Характерно и то, что в период оттепели широкое распространение получило издание отдельных трудов В.И. Ленина. К концу 1950-х гг. ленинские труды изданы на 92 языках, из них на 64 языках народов СССР и на 28 языках народов зарубежных стран. Общий тираж в нашей стране за период 1917 по 1961 г. составил 313158 тыс. экземпляров, причем на русском языке – 236724 тыс., на языках народов зарубежных стран – 18234 тыс. и на языках народов СССР – 58200 тыс. экземпляров [24, с. 27].

Конечно, с точки зрения современного уровня накопления исторических знаний нельзя не сказать о противоречивости такого отношения к публикации ленинского идейно-теоретического наследия. В советской исторической науке (да и не только в исторической) из ленинских произведений сделали своего рода фетиш. Лениниана стала использоваться для «цитатных боев» с идеологическими противниками, а также в качестве обязательного и решающего аргумента для доказательств выдвигаемых тезисов. По образному выражению отечественного философа и историка Д.А. Волкогонова, «ленинская духовная пища была также обязательна для каждого советского человека, как Коран у фундаменталистов в мусульманском мире» [25, с. 11].

Подобное положение дел нанесло в конечном итоге серьезный ущерб советской исторической науке. Сознательно не вступая в дискуссию, а тем более в полемику, так как это выходит за рамки предмета исследования данной статьи, еще раз укажем на впечатляющее по масштабам расширение публикаций произведений В.И. Ленина и то, что это, бесспорно, сыграло свою положительную роль в той конкретно-исторической обстановке.

Были также изданы новые партийные и государственные документы, имевшие большое, в первую очередь методологическое, значение для рассмотрения проблем истории Гражданской войны. Важное значение для того времени имели принятые на XXII съезде КПСС в 1961 г. Программа и Устав Коммунистической партии Советского Союза [26, с. 196–325].

Плодотворное влияние на изучение истории Гражданской войны оказали еще ряд явлений, детерминировавших развитие советской исторической науки: расширение круга субъектов научного исследования анализируемой проблемы и проведение некоторых организационно-научных мероприятий, способствовавших повышению качества научных исследований; прорыв в источниковой базе исследований; появление большого количества трудов историографического плана, в которых целевым направлением рассматривалась история изучения истории Гражданской войны, а также и ряда библиографических и научно-справочных изданий.

Расширение круга субъектов научного исследования анализируемой проблемы и проведение некоторых организационно-научных мероприятий, способствовавших повышению качества научных исследований. Изучением истории Гражданской войны (в контексте исследования идеологической деятельности РКП(б)) вплотную занялись ведущие на то время научные учреждения страны, такие как Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Институт истории СССР АН СССР, Академия общественных наук при ЦК КПСС, а также многие отдельные специалисты. Кроме того, в 1957 г. начали издаваться журналы «Вопросы истории КПСС», «История СССР», «Новая и новейшая история». В 1959 г. возобновляется издание «Военно-исторического журнала». Тогда же появилось большое количество различных ученых записок и научных трудов. Не прошло бесследно и обсуждение вопросов методологии истории на расширенных заседаниях секции общественных наук Президиума АН СССР [27, с. 23–66]. Оно сыграло определенную роль в повышении методологической стройности работ (конечно, в существующей системе теоретико-методологических координат).

Прорыв в источниковой базе исследований. На фоне облегченного, правда только в некоторой степени, доступа к архивным источникам (если в 1947 г. в читальных залах системы Государственного архивного управления получили доступ к документам немногим более 4 тыс. человек, то в 1957 г. – свыше 23 тыс. [28, с. 69]), нельзя не отметить того, что большое количество документов, имеющих отношение к истории Гражданской войны, было опубликовано в тематических сборниках [29; 30; 31]. Выходили они в свет и в научной периодике [32, с. 132–155; 33, с. 26–40]. Это стало выражением общей тенденции в советской историографии периода хрущевской оттепели – освоения новых документальных и архивных фондов. Введение в научный оборот ранее недоступных документальных материалов – наиболее существенное завоевание тех лет в советской исторической науке. За пять лет – с 1956 по 1960 гг. – издано около 500 сборников документов [34, с. 407].

Без преувеличения можно сказать: огромную ценность для исследователей проблематики, которой посвящена наша статья, представляет сборник «Из истории гражданской войны в СССР», изданный в 1960–1963 гг., где опубликовано 2172 документа [35]. По мнению составителей характеризуемого сборника, в нем впервые собраны документы, охватывающие все главные события страны в годы Гражданской войны. Здесь впервые были опубликованы документы союзнического комитета Антанты, обнаруженные среди германских трофейных архивов. Они позволили по-новому взглянуть на вопросы иностранной интервенции в 1918–1922 гг. Широко в этом сборнике представлены документы и материалы РКП(б).

Небезынтересно, что составители сборника признают: многие документы даются в извлечениях. Подобный подход объясняется целью – довести до читателей большее количество документов, «представляющих научный интерес» [36, с. XVIII]. Объяснение для своего времени вполне приемлемое. Но с позиций современного исторического знания становится ясным, что подразумевается под политическим интересом публикуемых материалов. Купюры являлись тогда надежным приемом подгонки документов под заранее заданный результат.

Много материала в русле исследования деятельности реввоенсоветов, командиров, военных комиссаров, политорганов, партийных организаций можно почерпнуть из двух сборников документов о партийно-политической работе в Красной армии в годы Гражданской войны [37; 38]. Они, по сути дела, являются томами единого издания. Если первый из них посвящен начальному периоду строительства Красной армии и ее партийно-политического аппарата, то второй охватывает этап после VIII съезда РКП(б) до окончания основных боевых действий в Гражданской войне. Обе книги объединяют и сам подход к отбору документального материала, и композиционная преемственность, и общность принципов археографической обработки материалов. В целом данный двухтомник представляет собой весьма солидное и оригинальное издание, содержащее богатую коллекцию документов, позволяющих воссоздать многие аспекты партийно-политической работы в красных соединениях и частях на всех советских фронтах. Здесь же имеется материал и об их противниках – белых. Правда, он изложен в контексте применительно к красным. И собирать его приходится буквально по крупицам.

Кроме того, в 1957 г. началась публикация уникального многотомного издания – «Декреты советской власти» [39; 40], растянувшаяся на двенадцать лет, а в 1958 г. начали издавать протоколы ЦК партии большевиков [41]. В этих изданиях исследователи могут почерпнуть для себя небезынтересный материал фактографического характера.

Следует акцентировать внимание на том, что определенное влияние на некоторый поворот советской исторической науки в сторону социально-исторической проблематики в истории Гражданской войны оказала публикация довольно большого количества региональных сборников документов, приуроченная к сорокалетнему юбилею Октябрьской революции [42; 43] (они стали издаваться и позже [44]). Документы, включенные в данные сборники, имели обширный фактический материал, позволявший судить о процессе адаптации идеи «народной власти» в массовом сознании и психологии, о реакции на это со стороны противоборствующих государственно-политических образований. Появились более трезвые оценки феномена казачества и его роли в антисоветской борьбе.

Между тем в публикации источников имелись жесткие цензурно-идеологические ограничения. Любые попытки выйти за рамки стереотипов, созданных на базе догматизированного марксизма-ленинизма в большевистском его измерении, решительно пресекались. Например, выход в свет сборника «Великая Октябрьская социалистическая революция и победа советской власти в Армении» в 1957 г., на страницах которого были представлены документы дашнакского правительства, встретили резкой официальной критикой, а обнародование данных источников квалифицировали как политическую ошибку [45, с. 92–101]. Когда же после XXII съезда КПСС режим публикации источников стал несколько мягче, подобный факт рассматривался уже как сильная сторона издания [46, с. 546–547]. Однако требование соответствующего комментирования «вражеских» документов выполнялось неукоснительно и служило рецептом их использования для исследователей.

В целом же, при работе с документами анализируемых выше сборников необходимо:

– вводить коэффициент корреляции на информационно-психологическое противоборство, которое активно вели в 1918–1920 гг. и красные, и белые. А оно, как известно, априори подразумевало сознательное искажение информации;

– учитывать, что к моменту подготовки к печати документов, вошедших в анализируемые сборники, существовал определенный критерий их отбора, так или иначе соответствовавший оценочной логике событий, сложившейся в исторической науке к тому времени. Дело в том, что политическим руководством страны была предложена шкала приоритетов в трактовке событий Гражданской войны более демократичная, чем в 1930–1950 гг., но не менее обязательная для исполнения. Именно поэтому в сборниках немало места уделено главенству демонстрации руководящей роли коммунистической партии в достижении победы над белыми.

Серьезное приращение источниковой базы – выход в свет некоторых работ крупных политических и военных деятелей партии, военачальников, погибших в годы сталинских репрессий [47; 48; 49]. Кроме них, изданы первые две из трех книг воспоминаний командарма Первой конной армии С.М. Буденного [50], а также М.Д. Бонч-Бруевича, царского генерала, одним из первых перешедших на сторону советской власти [51]. Есть небезынтересные данные и в других изданных воспоминаниях участников Гражданской войны [52; 53]. Более того, даже были изданы мемуары бывшего заместителя начальника деникинского Осведомительно-агитационного агентства Генерального штаба полковника Б.Энгельгардта [54]. Неординарный источник – опубликованный труд С.С. Каменева, являвшегося одно время Главнокомандующим всеми вооруженными силами Советской республики [55].

Появление большого количества трудов историографического плана, в которых целенаправленно рассматривалась история изучения истории Гражданской войны, и издание научно-справочных и библиографических трудов. История истории изучения рассматриваемой темы в период хрущевской оттепели характеризуется тем, что появилось определенное количество трудов историографического плана, в которых содержатся и некоторые материалы по историографическому осмыслению Гражданской войны [56, с. 3–7; 57, с. 70–86].

Относительно научно-справочных изданий и библиографических трудов отметим следующее: они стали важным подспорьем в повышении качества научных исследований по истории Гражданской войны. Именно в данных публикациях предпринимались попытки исправить некоторые деформации, порожденные реалиями культа личности И.В. Сталина, рельефно проявлявшиеся в советской науке истории [58; 59; 60; 61] (в формах, присущих научно-справочным и научно-библиографическим изданиям). То же самое можно сказать и о некоторых археографических публикациях [39, с. 67–79].

Таким образом, советская историческая наука, глотнув в период хрущевской оттепели глоток свободы творчества (небольшой и ненадолго), развивалась в таких условиях, которые можно считать в основном благоприятными для исследований проблематики истории российской Гражданской войны.

Об авторах

Георгий Михайлович Ипполитов

Поволжский государственный университет телекоммуникаций и информатики

Автор, ответственный за переписку.
Email: gippolitov@rambler.ru

доктор исторических наук, профессор кафедры философии

Россия, Самара

Валерий Яковлевич Ефремов

Вольский военный институт материального обеспечения (филиал) Военной академии материально-технического обеспечения имени генерала армии А.В. Хрулева Министерства обороны Российской Федерации

Email: vjefremov@mail.ru

 доктор исторических наук, профессор кафедры социально-гуманитарных дисциплин

Россия, Вольск

Список литературы

Дополнительные файлы